Империя "попаданца". "Победой прославлено имя твое!" - читать онлайн книгу. Автор: Герман Романов cтр.№ 68

– Твою мать! – выругался Орлов и закричал на фельдмаршала: – Остановите своих солдат!

Куда там, легче было призвать себе на помощь любой каменный обелиск – князь Никита Юрьевич Трубецкой впал в ступор, застыл столбом, лицо было без кровинки малой.

Григорий рванулся наперерез, воткнулся, как нож в масло, в толпу беглецов. Схватил крепко за глотку одного – лицо безумное, в глазах смертная мука с диким ужасом плещутся, новый мундир на полосы изорван. Врезал в челюсть – солдата отшвырнуло.

– Стой! Куда?! Стой, сволочи!

Попытка остановить обезумевшее стадо сродни ладоням, подставленным под мощную струю воды, – каплю поймаешь, ведро прольется. И самое страшное – его солдаты тоже поддались панике, которая хуже чумы по ним прошлась.

Ударились в бегство многие, а те, кто еще не потерял голову, растерялись. Многие бросили заряженные фузеи и закричали о сдаче, другие решили схватить мятежных офицеров, дабы вторичной изменой заслужить себе перед императором прощение.

– Вяжи изменников! Бей их! Они царя продали! – с дикими криками два десятка преображенцев накинулись на Орлова.

Однако Григорий сдаваться не хотел и проложил себе путь к спасению несколькими мощными ударами. Верные матушке преображенцы попытались отбиться штыками, но тут подбежали матросы и помогли предателям.

Не набросились на иуд, а именно помогли, разобрались по крикам, кто за и против Петра. В начавшейся общей свалке досталось всем – матросы не только вязали, но и убивали.

Бредихина проткнул тесаком его же преображенец, и офицер, схватившись двумя руками за распоротый живот, из которого выпал сизый клубок дымящихся кишок, рухнул на землю.

Старого князя, который уже на коленях молил о даровании ему пощады, одним махом подняли на штыки, и он взмыл в голубом небе над матросами, изойдя предсмертным криком.

Орлов не был трусом, но сейчас бросил все и бежал. Запрыгнув в седло, Григорий пришпорил коня, и лишь одна цель была у него – умереть, но найти и убить императора…

Петербург

– Ваше величество, – граф Никита Иванович Панин изобразил поклон. Именно изобразил, слишком велико было его нежелание возводить на престол Екатерину Алексеевну.

Вельможа хотел совершенно иного – воцарения малолетнего наследника престола Павла Петровича. А сам Никита Панин и немногие представители знатных фамилий станут регентами при нем до совершеннолетия, а мать Павла, государыню императрицу Екатерину Алексеевну или полностью лишат права управлять, или сделают лишь одним из регентов, чей голос не будет иметь решающего значения.

Главным было то, что сам граф приобрел бы первую скрипку в этом оркестре, и абсолютно плевать, что наследник Всероссийского престола как две капли воды похож на выжигу Сергея Салтыкова. Плевать, лишь бы в его руках послушным орудием на троне сидел, мало ли в истории коронованных ублюдков и бастардов правили…

– С Выборга прискакал Преображенского полка солдат Семен Хорошхин, что в свите покойного адмирала Талызина в Кронштадт отправлен был. Один только он из всех спасся, – граф громко щелкнул пальцами. Камердинер послушно открыл дверь, и в зал вошли двое лакеев, крепко держа под руки шатающегося солдата.

Екатерину передернуло, а княгиня Дашкова почувствовала себя дурно. И было отчего – физиономия солдата была разукрашена всеми цветами радуги, с доминированием фиолетового и темно-красного цветов. Обе женщины даже представить не могли, что после таких чудовищных истязаний можно было не только выжить, но еще и проскакать сотню верст от Выборга. Мужественный гренадер…

– Как вы себя чувствуете, мой друг? – с материнской теплотой в голосе спросила Екатерина. Она умела придавать своему немецкому акценту неповторимый шарм.

– Уше намного лушше, гошударыня! – прошамкал тот беззубым ртом.

– Как вас зовут, гренадер? Что случилось в Кронштадте?

– Семен Хорошхин. Всех растерзали прямо на пристани, а адмирала повесили на корабельной рее по приказу фельдмаршала Миниха. Меня за мертвого все приняли, а брат увидел и спас. Я день на его квартире лежал, а потом он меня на шлюпке в Выборг доставил. А оттуда, с помощью трактирного слуги, сюда доскакал…

Екатерина подумала, что и она его за ожившего мертвеца сейчас бы приняла – краше в гроб кладут. А солдат тем временем рассказал свою печальную историю и то, о чем поведал ему брат…

– Спасибо тебе за верную службу, лейб-гвардии господин прапорщик, – услышав слова императрицы, единственный глаз новоиспеченного офицера радостно сверкнул. Это была неслыханная честь, минуя капрала и сержанта, сразу получить первый офицерский чин, а в табели о рангах прапорщик гвардии армейскому поручику равен.

Услужливые дворцовые лакеи, повинуясь знаку императрицы Екатерины Алексеевны, снова бережно подхватили прапорщика Семена Хорошхина под руки, медленно и осторожно вывели бедолагу из комнаты. Дверь в кабинет тихо затворилась, и государыня повернулась к Панину.

– Я помню сего солдата, а теперь офицера, – произнесла и тут же себя поправила Екатерина Алексеевна, – мне Григорий Григорьевич Орлов о нем раньше сказывал. Он первым среди гренадеров преображенских мне присягу на верность учинил и других к тому призывал. Ну что ж, если эти два линейных корабля супротив зверств Миниха поднялись, то нам во благо, и их достойно встретить нужно…

Дьяконово

Противоборствующие на равнине войска сходились медленно. Вернее, мятежная армия выстраивалась для боя долго, а неторопливое наступление предприняла только тогда, когда в районе Гостилиц уже добрую четверть часа гремела ожесточенная канонада…

Генерал Измайлов цепко окинул поле боя. И его, и неприятельская пехота построились для сражения одинаково – все четыре батальона вытянулись, согласно уставу, в две ровные линии, по три роты в каждой.

Пушки ставили в интервалах – у него шесть, у противника семь. Преимущество мятежников в артиллерии компенсировалось заранее подготовленной позицией и наличием полусотни егерей, которые открыли прицельную стрельбу турбинными пулями с пятисот шагов.

На фланги встала кавалерия – слева шесть сотен казаков, справа два эскадрона кирасирского полка и только что прибывший из Гостилиц на усиление эскадрон конных гренадеров. Противник бросил против казаков два, а против кирасир три эскадрона конногвардейцев.

Это была самая странная баталия, в которой доводилось участвовать Измайлову. Войска вели между собой вялую ружейную перестрелку, иногда обменивались трехфунтовыми ядрами, изредка огрызались конногвардейцы на постоянные казачьи наскоки.

Ход завязавшегося боя полностью устраивал генерала. Он четко выполнял приказ императора Петра Федоровича – от решительного боя с равным или превосходящим противником уклоняться, вести перестрелку, тревожить казачьими налетами. При атаке всеми силами – отходить к Гостилицам, к резерву генерала Мельгунова.