Империя "попаданца". "Победой прославлено имя твое!" - читать онлайн книгу. Автор: Герман Романов cтр.№ 140

– Лучше прикажите меня убить, ваше императорское величество! Я не могу принять такое от своего супруга… – голос княгини прозвучал глухо. – Помилуйте их, государь!

– При чем здесь помилование? – Как показалось ей, голос императора прозвучал удивленно. – Ваш муж добровольно сделал свой выбор, и я дал ему слово. Я могу лишь сказать, что выбор за вами, Екатерина Романовна, и вы, только вы сами сможете спасти и себя, и мужа, и детей!

– Что я должна сделать?! Что еще написать?! Я заложу вам душу, если вы это пожелаете! – В ней впервые проснулся страх за детей и мужа.

Тяжелая леденящая скорбь сдавила сердце оттого, что не любила этого благородного человека, а на его ласку отвечала холодностью. И теперь она должна искупить сей грех, пусть даже ценой жизни…

Троянов вал

Раскинувшееся за валом поле было совершенно пустынным – турки почему-то и не думали оборонять довольно высокую насыпь, сооруженную еще римским императором Трояном для защиты от набегов с Дикого поля – а так называлась в истории, как знал Петр, огромная территория от Днестра чуть ли не до Волги.

Здесь, по выражению кого-то из византийцев, кончались рубежи цивилизации и начиналось скифское варварство, а позже московитское и татарское, как привыкли называть эти места в Европе.

– Павлины, говоришь?! – пробормотал Петр в такт своим мыслям. – А ведь теперь все наоборот. С севера идут европейские русские, а на юге оборону держат восточные варвары. А как их назвать, коли турки покрывают крымских татар, а те уже чуть ли не триста лет открытым грабежом соседей живут да работорговлей занимаются?

И как только он про татар прошептал, так скривился, будто свежий лимон зажевал, а затем в рот живую жабу засунул. Тот еще народец за крымскими перешейками засел – прямо наказание бесовское!

В прошлом году Петр распорядился принести ему все материалы про татарские набеги. Сизифов труд оказался, непосильный даже для отлаженной бюрократической машины. В сенатском архиве чуть ли не неделю горбатились, полную комнату свитками и летописями забили.

Пришлось попросить краткий перечень по годам – когда набег состоялся, чего разорили, сколько людей в неволю угнали. И поскорее написать – проволочек Петр не любил!

Чиновники, два десятка человек, трудились две недели денно и нощно. Принесли толстенный фолиант, страниц на пятьсот, по числу набегов. И стоило углубиться в чтение, как волосы дыбом встали. Как начали с середины XVI века, еще при Иване Грозном, за рабами на русские земли ходить, так без перерыва два века с лишним и терроризируют натурально!

В старых летописях подсчетом уведенных крымчаками в рабство русских поселян почти не занимались, в ходу были обороты «зорили нещадно», «лютовали», «в полон увели». «Глад великий и разорение» после тех набегов были. И подтверждение – длинный список волостей, что почти полностью «обезлюдели».

А при Михаиле Федоровиче цифирьки появились, не всегда и не везде, где-то на половину набегов. При Петре Первом и позднее подсчет стал регулярным – и дар речи потерять можно было, стоило сложить их, а потом вывести сумму. Чуть ли не миллион христианских душ!

И польскую пока Подолию грабили и разоряли не менее беспощадно, скольких убили?! А ведь из невольников только каждый второй до Крыма доходил – слабых, больных и немощных рубили без жалости. Недаром шляхи, что в Крым идут, «солеными» от человеческих слез называют, а в Малороссии самое страшное проклятие в ходу, и какое: «Чтоб тебя татарская сабля посекла».

Петр прикинул размеры людских потерь за двести лет и побагровел, потом побледнел от ярости – чуть ли не четыре миллиона человек. Пятый житель нынешней Российской империи! Но ведь при Иване Грозном население было в пять раз меньше! Это сколько они крови русской выпили?!

Захотелось повстречаться с одним классиком и намотать его бороду на кулак – ты это чего, Карлуша, о феодальном и капиталистическом способе болтал?! Тут самое натуральное рабовладение, а способ создания материальных благ основан на грабеже. И ведь не боятся ответа, совсем без «башни»! С пруссаками пока воевали – татары четыре набега совершили, увели и убили 12 тысяч душ. Десять лет прошло с той поры всего!

Последние пять лет унялись, на империю набеги почти не совершали, так, на рубежах хапали тех, что рот раззявили. Зато подольским хохлам досталось, а ведь души-то свои, православные.

Русские послы в Константинополе каждый год требовали и просили султанских чиновников унять татар, но без толку. Турки бакшиш охотно принимали, но руками разводили – татары-де самостоятельны, и султан не может им приказать за добычей и рабами к соседям не ходить, ибо помрет народец крымский тогда от голода, поелику ничем другим заниматься не умеет.

«Ну, раз султан не в силах, то, может, у нас получится как-нибудь разбои унять?» – резонно вопрошали послы. Но стоило русским на Крым с отместкой сходить, как османы тут же войной гяурам грозили. И что ты будешь делать?!

И он вспомнил школу – был у них в третьем классе ученик один, всех достал пакостями. Побить его не могли – у того в восьмом классе братик был мордастый с кулаком тяжелым. Но через год дождались своего – тот сам нарвался, и десятиклассник отлупил его. И сразу младшему сопатку начистили всем скопом – притих, паскудник, стал шелковым.

Так и здесь – если сегодня турок в плоский блин раскатать удастся, то татарам кирдык наступит. Орду обратно не пропустят, а если она попытается прорваться, то по Днепру флотилия ходит – пусть рискнут переправиться! Через пару месяцев русская армия на Крым пойдет, татар там мало осталось, хан ведь всю орду сюда увел, чтоб раз и навсегда с этим разбойничьим гнездом покончить…

– И горе им, если за сабли схватятся!

Юконский острог

Григорию Орлову не спалось – маета сплошная, весь на кровати извелся. Женское тело обжигало грелкой – скво дрыхла без задних ног после тяжелого трудового дня и не менее тяжкого, но более жаркого вечера.

– Да что ж это такое творится, святые угодники? Всегда почивал хорошо, засыпал почти сразу и сновидениями не мучился! – пробормотал он и перевернулся на другой бок, подальше от «постельной печки».

Весь искрутился, тело колется, будто не тюфяк под ним, а скошенина, на которой в детстве без обувки подошвы ног себе истыкал, когда сдуру пробежался. Хорошо, что клопов нет, а то добавили бы ужаса.

Покрутившись еще разок, бывший гвардеец, а ныне губернатор мысленно плюнул и решительно встал. Видно, не судьба уснуть, тогда надо делом себя занять. А чем можно заняться ночью, хоть и светлой, северной? Которая и не ночь вовсе? И на память давит – в Петербурге недаром в июле такие ночи «белыми» именуют.

– Пойду-ка проверю служивых, – вслух проговорил Орлов. – Ноне в остроге Алешкины вояки стоят, погоняю чуток. А то совсем обленились за сутки, вчера частокол в трех местах облевали…

Сказано – сделано. Орлов резво встал, всей пятерней почесал волосатую грудь. Лениво глянул на тугое тело бесстыдно раскинувшейся на постели индианки – забавна, искусна, но не более. Жениться на ней он не собирался – чай, губернатор сейчас, партию себе получше найдет. Но то потом будет, его сейчас и эта баба устраивает – послушна как шелковая, без норова – «объездил» ее хорошо.