В антракте они пошли в бар выпить по бокалу вина, а прежде
чем вернуться в зал, Кэрол направилась в туалет, но только она сделала
несколько шагов, как наткнулась на какую-то пару. Кэрол резко отвернулась,
словно не хотела быть узнанной. Чарли застыл на месте, Кэрол, повернувшись к
нему, буркнула, что это друзья ее родителей, которых она на дух не выносит, и
исчезла. Женщина, с которой столкнулась Кэрол, двинулась к Чарли, и он узнал
пару: это была чета известных светских сплетников, которых он тоже не жаловал.
Женщина без умолку трещала о великолепном спектакле, но
заметила, что прошлогодняя постановка была интереснее. Она стала буравить Чарли
своими маленькими глазками и отпустила загадочную реплику, смысл которой дошел
до него не сразу.
– А вы, я вижу, сделали удачный ход, а? – сказала
она ехидным голоском. Чарли сначала не понял, о чем она, и молился, чтобы Кэрол
вернулась поскорее. Он хоть и злился на нее, но стоять рядом с ней было куда
приятнее, чем попасть в руки этой ужасной женщины и ее велеречивого мужа,
который льнул к Чарли, памятуя о его высоком положении. – Говорят, когда
муж ее бросил, она была на грани нервного срыва. Зачем он ей понадобился, никак
не пойму, у Ван-Хорнов денег куда больше, чем у него. Он только за ее деньгами
и гонялся. Ван-Хорны – крупнейшее состояние в Штатах! – Чарли никак не мог
взять в толк, зачем она завела разговор о Ван-Хорнах. Он был знаком с Артуром Ван-Хорном,
хотя не очень близко. Один из самых больших консерваторов, невероятно
правильный, страшно нудный, а вот размер его состояния Чарли нисколько не
интересовал.
– Ван-Хорны? – рассеянно переспросил он. Эта
безумная особа, как завзятая сплетница, осыпала его деталями истории, которая
была ему абсолютно неинтересна. Говорила о какой-то женщине, которую бросил
муж, – это она, кажется, была из рода Ван-Хорнов. У Чарли голова шла
кругом, а она смотрела на него, как на идиота.
– Да-да, Ван-Хорны. Я вам говорю об их дочери. Разве
это не она сейчас с вами была? – Она укоризненно посмотрела на него, и тут
до Чарли дошло. Его словно молния ударила.
– Конечно. Простите. Я задумался. Мисс Ван-Хорн.
Конечно, это была она.
– Вы что, встречаетесь? – бесцеремонно
допытывалась дама. Такие женщины не ведают смущения. Их главная забота –
выудить как можно больше информации, чтобы потом было о чем рассказать другим,
демонстрируя, в какие высокие сферы они якобы вхожи.
– Мы партнеры по бизнесу, – сказал Чарли. –
Мой фонд спонсировал ее детский центр. Они ведут колоссальную работу по
реабилитации детей – жертв домашнего насилия. А кстати, как ее фамилия по мужу?
Не припомните?
– Не Мосли ли? Или Мосси? Что-то в этом роде. Ужасный
человек. Сколотил астрономическое состояние. После Кэрол, кажется, женился на
еще более молоденькой. Печально, что ее это так подкосило.
– Но его фамилия была не Паркер? – допытывался
Чарли. Он решил выяснить все до конца, не важно – из какого источника, хоть бы
и из уст завзятой сплетницы.
– Да нет, конечно! Это девичья фамилия ее матери. Ну,
«Паркер-Банк» в Бостоне, вы же знаете! Не такое, конечно, состояние, как у
Ван-Хорна, но тоже ничего себе. Кэрол получит наследство с двух сторон. Везет
же некоторым!
Чарли покивал. Уже возвращалась Кэрол. На высоких каблуках
она заметно выделялась из толпы, и он махнул ей, давая знать, что подойдет сам.
Поблагодарил своих собеседников и откланялся. За последние два дня ему
открылось о Кэрол столько нового, что он не знал, чему теперь верить.
– Прости, что бросила тебя с этой мерзкой женщиной. Я
побоялась, если заговорю с ней, мы от нее вообще не отвяжемся. У тебя,
наверное, кругом голова идет?
– Это точно, – согласился Чарли.
– Величайшая сплетница в Нью-Йорке, только и знает: кто
на ком женился, кто чей внук, кто какое наследство отхватил, кто с кем
развелся. Одному богу известно, откуда она все это берет. Терпеть ее не могу.
Чарли кивнул, и они вместе вернулись в зал. Почти сразу
подняли занавес, и Чарли с каменным лицом стал смотреть дальше. Скрытый изъян
Кэрол, как он на днях обнаружил, был не тот, что лежал на поверхности, и
заключался не в том, что она из другой среды и других убеждений и чувствует
себя неловко в его окружении. И даже не в том, что она мошенница, как он было
решил. Ее роковой изъян, как оказалось, намного проще: она обыкновенная лгунья.
Когда спектакль закончился и опустился занавес, Кэрол с
улыбкой повернулась к Чарли:
– Чудесный спектакль! Спасибо тебе, Чарли, я получила
огромное удовольствие.
– Я рад, – коротко ответил он. Он хотел после
театра вместе с Кэрол отправиться в ресторан, но передумал. Ему надо было ей
многое сказать, но только не на публике. И он предложил поехать к нему. Кэрол
улыбнулась и пообещала приготовить омлет. Чарли кивнул и всю обратную дорогу с
трудом поддерживал ни к чему не обязывающую беседу. Кэрол никак не могла взять
в толк, что на него нашло, но видно было, что он не в своей тарелке. И ей не
придется долго ждать объяснений.
Чарли отпер дверь, зажег свет, прошел в гостиную. Кэрол
последовала за ним. Чарли, едва сдерживая гнев, повернулся к ней.
– Ради чего ты все это время вешала мне лапшу на уши,
твердила о неприязни к богатым, к светским тусовкам, к студенческим братствам и
так далее? Зачем тебе понадобилось мне врать? Никакая ты не бедная девушка,
вкалывающая в поте лица ради гарлемской бедноты! Ты из того же круга, что и я,
прошла ту же школу. Делаешь точно то же, что и я, и по такой же причине, и ты
сказочно богата, мисс Ван-Хорн! Так что будь любезна, перестань петь про то,
как ты неуютно себя чувствуешь, имея дело с богатыми людьми!
– Что это на тебя нашло? И какое тебе дело до моего
состояния? Это не твоя печаль. В том-то все и дело, Чарли, что я не хочу, чтобы
мною восхищались, за мной ухаживали и уважали только за то, что у меня богатый
дед. Я хочу, чтобы меня уважали за то, какая я есть. А с фамилией Ван-Хорн это
решительно невозможно. Поэтому я ношу фамилию матери, что с того? Пожалуйста,
можешь подать на меня в суд. Я не обязана никому давать никаких объяснений – и
тебе в том числе. – Кэрол была взбешена не меньше его.
– Зачем ты мне врала? Я рассчитывал услышать от тебя
правду. Как я могу тебе верить, если ты даже о происхождении своем все
насочиняла? Почему ты мне не сказала, Кэрол?
– По той же причине, по какой ты не рассказывал про
свою яхту. Потому что боялся меня спугнуть, шокировать, боялся, что я
шарахнусь. Или думал, что я гоняюсь за твоими деньгами? Так знай, твои деньги
меня не интересуют! У меня своих хватает. А все, что я говорила о том, как мне
неуютно в твоем мире, – сущая правда. Я всю жизнь этот мир ненавидела, я в
нем выросла, нахлебалась до тошноты. Весь этот апломб, китайские церемонии,
ложь, притворство – не желаю в этом участвовать! Я люблю свое дело. Люблю
детей. И больше мне от жизни пока ничего не нужно. Я не мечтаю ни о какой
роскоши и развлечениях. Мне это не надо, я уже так жила и ненавидела это все.
Четыре года назад все бросила и теперь чувствую себя намного счастливее. И в ту
жизнь я больше не вернусь, ни ради тебя, ни ради кого-то еще! – Кэрол
бушевала.