Стальной каркас фигуры коня заржавел, но Джонатан ни на
секунду не сомневался в том, что сталь чистая. Знак стоял в самом центре
города, куда темняки почти никогда не наведываются. А сам Джонатан прилетал
сюда уже почти два года и никогда не видел никого страшнее ползучки.
Три ночи подряд Джессика чувствовала себя во времени синевы
в полной безопасности. Да, она была защищена, невесома и…
Из тостера снова выпрыгнул поджаренный ломтик хлеба.
— И счастлива, — прошептала она.
— Вот-вот, счастлива, — подхватила Бет. —
Сама сказала. — Она смазывала второй тостик вареньем. — Счастлива
настолько, что уже можешь приготовить мне омлет?
Джесс улыбнулась:
— Почти настолько.
— Так скажи, когда сможешь. Ну, Джесс?
— Что?
— Этот мальчишка, Джонатан, с которым тебя сцапали? Он
тебе нравится?
Джессика повнимательнее пригляделась к младшей сестренке.
Похоже, Бет интересовалась вполне искренне.
— Да, нравится.
— А вы с ним давно знакомы?
— Мы в первый раз пошли прогуляться в ту ночь, когда
нас задержали.
Бет улыбнулась:
— Ну да, так ты маме сказала. Но тогда скажи на
милость, почему предыдущей ночью, когда ты явилась ко мне и разыграла спектакль
под названием «Я вся из себя взрослая», ты была одета как для прогулки?
Джессика сглотнула подступивший к горлу ком.
— Разве?
— Ага. Ты была в джинсах и даже вроде бы в свитере. Ты
жутко вспотела, и еще от тебя пахло травой.
Джессика пожала плечами:
— Я просто… Мне не спалось. И я решила прогуляться.
— Доброе утро. Джессика вздрогнула.
— Доброе утро, мам. Хочешь тост? А я себе еще поджарю.
— Конечно, Джесс. Спасибо.
— Ты отлично выглядишь, мам.
— Спасибо.
Мама, одетая в новый костюм, улыбнулась и провела рукой по
лацкану пиджака. Она взяла у Джессики тост и села за стол.
— Ого! Оказывается, тебе разрешается с нами
завтракать! — воскликнула Бет. — А я думала, что «Эрспейс Оклахома»
не любит, когда ее сотрудники проводят время с семьей.
— Тише, Бет. Мне нужно кое-что сказать твоей сестре.
— Ну вот. Сейчас она у нас от тостера перекочует на
сковородку.
— Бет.
Бет набила рот тостом и замолчала. Джессика медленно
опустила рычаг тостера. Мысли у нее в голове заметались. Она повернулась,
подошла к столу, села напротив матери, пытаясь понять, чем ухитрилась себя
выдать. Ведь они с Джонатаном так старались все делать без малейшего риска. Она
всякий раз уходила из дома уже после того, как наступало время синевы.
Джонатану требовалось всего несколько минут, чтобы добраться к ней. А в постель
она укладывалась до окончания тайного часа. Может быть, мама обнаружила
испачканную туфлю или открытое окно. Что еще? Может быть, она сняла отпечатки с
крыш нескольких домов в центре города?
Бет. Джессика зыркнула на младшую сестру. Наверное, та
разболтала родителям, что Джессика в пятницу ночью зашла в ее спальню одетая.
Бет невинно моргала.
— Мы с папой с утра поговорили о твоем наказании.
— Он уже проснулся? — осведомилась Бет.
— Бет… — начала было мать, но не
договорила. — На самом деле он не спал и только недавно заснул. Мы вчера
ночью оба плохо спали — вертелись, ворочались. В общем, мы поняли, что нам стоило
лучше обдумать вопрос о твоем наказании.
Джессика с опаской посмотрела на мать:
— Это означает, что вы меня накажете еще строже или
наоборот?
— Мы думаем, что ты оказалась в чужом городе, что тебе,
видимо, нужно, чтобы тебя приняли, чтобы у тебя появились друзья. Ты поступила
неправильно, Джесс, но ты никому не желала дурного.
— Мам, неужели ты и вправду сдаешься?!
— Бет, иди собирайся в школу.
Бет не пошевелилась. Она сидела, раскрыв рот от изумления, и
смотрела на маму. Джессика не могла поверить собственным ушам. Сдаться мог
отец, или, но крайней мере, мог сделать такую попытку, но мама всегда
останавливала его и доходчиво объясняла, что наказание, допускающее какие-либо
оговорки, бессмысленно. Наверное, этому ее научили на инженерном факультете.
— Кроме того, мы считаем, что тебе нужно поскорее
обзавестись новыми друзьями. Тебе нужна уверенность и поддержка. Нехорошо
держать тебя взаперти. Это может привести к еще более серьезным неприятностям.
— Ну и как же? Я больше не под арестом?
— Ты по-прежнему наказана, но мы позволяем тебе раз в
неделю вечером встречаться с кем-то из друзей. Лишь бы только мы всегда знали,
где ты находишься.
Бет промычала что-то нечленораздельное. Мама доверительно
накрыла руку Джессики своей рукой:
— Мы хотим, чтобы у тебя были друзья, Джессика. Только
мы хотим, чтобы это были хорошие друзья и чтобы мы за тебя не волновались.
— Ладно, мама.
— Так, мне пора идти. Увидимся вечером. Не опоздайте в
школу.
После того как за мамой закрылась дверь, Бет взяла с ее
тарелки нетронутый тост и, намазывая на него масло, покачала головой:
— Вот будут у меня неприятности, вспомню я этот
разговор, вспомню. Тебе удалось заставить маму поменять условия домашнего
ареста. И еще как поменять. Не слабо, Джессика.
— Я тут ни при чем.
— «Не хочешь ли тост, мамочка?». «Какой у тебя
костюмчик потрясный, мамочка», — передразнила сестру Бет. — Просто
удивительно, как это ты ей омлет не приготовила.
Джессика озадаченно заморгала. Она еще не вполне пришла в
себя после случившегося, но еще больше ее изумило то, что никакой радости она
не чувствовала. До того, как мама объявила ей о послаблении условий наказания,
она была счастлива, а теперь даже не знала, что и думать. У нее неприятно
засосало под ложечкой. Так здорово было каждую ночь без страха летать с
Джонатаном — это было похоже на прекрасный сон. Но теперь она лишилась
возможности отказаться от участия в том, что задумал Рекс, поскольку уже не
могла сослаться на домашний арест. Веской причины не участвовать в походе к
Змеиной яме больше не осталось. Ей грозила встреча с темняками лицом к лицу.
— Не знаю, Бет. Думаю, дело было не в тосте.
— Ну конечно. Зуб даю, это папа слабину дал.
Джесс покачала головой:
— Не знаю. Мама так уверенно говорила… Похоже, она об
этом много думала. — Она обернулась и посмотрела на сестру. — Но
спасибо тебе за то, что ты промолчала… насчет моей прогулки ночью в пятницу.