Игра ангела - читать онлайн книгу. Автор: Карлос Руис Сафон cтр.№ 7

Я высунулся в окно. Шофер имел обыкновение обращаться со мной как с молодым господином, а не плебеем, кем я, в сущности, являлся. Заметив меня, он издали помахал рукой. Я вежливо ответил на приветствие. На пассажирском месте сидела его дочь Кристина, небесное создание с прозрачной кожей и губами, достойными кисти художника. Она была старше меня всего на пару лет и похитила мое сердце, едва я увидел ее, когда Видаль впервые пригласил меня на виллу «Гелиос».

— Не смотри на нее так, словно хочешь съесть, — пробормотал Видаль у меня за спиной.

Я обернулся и обнаружил на его лице характерное макиавеллиевское выражение, какое он приберегал для сердечных дел и прочих благородных материй.

— Не понимаю, о чем вы.

— Какая искренность, — отозвался Видаль. — Кстати, что ты намерен делать с сегодняшней ночью?

Я перечитал записку и заколебался.

— Вы часто навещаете подобного рода заведения, дон Педро?

— Я не платил ни одной женщине с пятнадцати лет, да и тогда формально заплатил отец, — без тени бахвальства ответил Видаль. — Но дареному коню…

— Не знаю, дон Педро…

— Знаешь, конечно.

По пути к двери Видаль легонько хлопнул меня по спине.

— До полуночи у тебя осталось семь часов, — сообщил он. — Говорю на случай, если захочешь вздремнуть и набраться сил.

Я перегнулся через подоконник и следил, как он уходит, направляясь к машине. Мануэль открыл дверцу, и Видаль лениво скользнул на заднее сиденье. Мотор «испано-суисы» ожил, заиграв увертюру клапанов и поршней. И в этот миг дочь шофера Кристина подняла глаза и посмотрела на мое окно. Я улыбнулся ей, хотя догадывался, что она меня совсем не помнит. В следующее мгновение она отвела взгляд, и большой экипаж Видаля умчался, возвращаясь в свой мир.

3

В те годы улица Ноу-де-ла-Рамбла тянулась сквозь потемки Раваля сияющим коридором из горящих фонарей и светящихся афиш. Справа и слева улицы кабаре, танцевальные залы и пивные с буйной клиентурой толкались локтями с домами особого сорта, где предлагались утехи Венеры, гашиш и банные услуги. Эти заведения были открыты до зари, и разномастная публика, от франтоватых молодых господ до моряков из экипажей барок, пришвартованных в порту, варилась в одном котле с престранными и колоритными личностями, которые вели исключительно ночной образ жизни. В обе стороны, как притоки реки, ответвлялись тесные переулки, затянутые мглой, которая плотной завесой скрывала вереницу опустившихся проституток.

«Греза» занимала верхний этаж здания, где на первом помещался мюзик-холл, разукрашенный большими афишами, оповещавшими о выступлениях танцовщицы. На плакате актриса была изображена в прозрачной тоге, ниспадавшей свободными складками и не скрывавшей выдающихся прелестей; в руках женщина держала черную змею, будто целовавшую ее раздвоенным языком в губы.

«Эва Монтенегро и танго смерти, — гласила афиша. — Королева ночи специально для вас дает только шесть представлений. С потусторонним участием Месмера, ясновидца, который прочтет ваши мысли и откроет самые сокровенные тайны».

Рядом с парадных входом в мюзик-холл находилась узкая дверь. Сразу за ней, стиснутая в колодце выкрашенных красной краской стен, начиналась длинная лестница. Я поднялся по ступеням и очутился перед высокой дверью из резного дуба. Молоточком служила бронзовая фигурка нимфы с целомудренным листочком клевера на лобке. Я постучал раза два и стал ждать, избегая смотреть на свое изображение в большом дымчатом зеркале, занимавшем почти всю стену. Я уже начал подумывать, не пуститься ли мне наутек, когда дверь открылась и пожилая женщина с седыми как лунь волосами, аккуратно уложенными в пучок, приветствовала меня безликой улыбкой.

— Наверное, вы сеньор Давид Мартин.

В жизни меня никто не называл «сеньором», и официальное обращение застигло меня врасплох.

— Это я.

— Не угодно ли войти? Прошу вас, следуйте за мной.

Я направился за ней по короткому коридору в просторную круглую гостиную со стенами, обитыми красным бархатом, и приглушенным светом. Потолок изгибался хрустальным сводом, расцвеченным эмалями. Висевшая под куполом люстра также была хрустальной. Под люстрой на столе красного дерева громоздился гигантских размеров граммофон, выводивший оперную арию.

— Желаете выпить, кабальеро?

— Я был бы признателен, если у вас найдется стакан воды.

Седовласая дама не моргнув глазом улыбнулась, сохраняя приветливый вид и полнейшую невозмутимость.

— Быть может, сеньор предпочтет бокал шампанского или сухого хереса?

Я не был искушен в тонкостях букетов и марок хмельной воды, а потому пожал плечами:

— На ваш выбор.

Дама кивнула, не переставая улыбаться, и указала на одно из мягких широких кресел, разбросанных островками по залу:

— Не угодно ли кабальеро сесть? Хлое сейчас к вам выйдет.

Я поперхнулся.

— Хлое?

Не обращая внимания на мое замешательство, седовласая дама скрылась за дверью, угадывавшейся за пологом из черных бусинок, и я остался в одиночестве, обуреваемый смятением и постыдными желаниями. Я обошел помещение, пытаясь побороть охватившую меня дрожь. В зале звучала негромкая музыка, а в висках у меня стучала кровь, но в остальном то место больше всего напоминало гробницу. Из гостиной выходило шесть коридоров с нишами вдоль стен, задрапированными голубыми занавесками. Коридоры вели к шести двустворчатым белым дверям. Я рухнул в кресло, казалось, специально созданное для того, чтобы нежить зад принца-регента или генералиссимуса, слегка утомленного государственными переворотами. Вскоре седовласая дама вернулась с бокалом шампанского на серебряном подносе. Я взял бокал и с удивлением увидел, как она нырнула обратно в ту же дверь. Осушив бокал одним глотком, я расстегнул ворот рубашки. У меня шевельнулось подозрение, будто происходящее было всего лишь шуткой — например, Видаль решил повеселиться за мой счет. И в этот момент я заметил, что ко мне из глубины одного из коридоров приближается человеческая фигура. Она выглядела детской, и в самом деле это оказалась маленькая девочка. Она шла, низко опустив голову, так что ее глаза я не мог увидеть. Я привстал.

Девочка присела в почтительном реверансе и жестом пригласила следовать за собой. И только тогда я обратил внимание, что одна рука у нее была искусственной, как у манекена. Девочка проводила меня в конец коридора и, открыв дверь ключом, висевшим у нее на шее, посторонилась, пропуская вперед. Комната тонула в темноте. Я шагнул внутрь, пытаясь хоть что-то рассмотреть, и услышал, как за спиной закрывается дверь. Когда я обернулся, девочка уже исчезла из поля зрения. Раздался скрежет ключа в замке, и я понял, что меня заперли. Почти минуту я простоял неподвижно. Наконец глаза привыкли к темноте, и комната стала постепенно обретать очертания. Все помещение, от пола до потолка, было затянуто темной тканью. Вдоль стены угадывался ряд необычных приспособлений, подобных которым мне видеть не доводилось, и я не мог решить, веяло от них больше пороком или искушением. Широкое круглое ложе осенял полог, похожий на паутину огромного размера, с которого свисали две лампады. В лампадах тлели толстые черные свечи, распространяя запах горячего воска, присущий церквам или молельням. Рядом с постелью стояла ширма изогнутой формы. Я ощутил озноб. Комната как две капли воды походила на спальню, которую я придумал для своей неподражаемой вампирессы и подробно описал, рассказывая о похождениях Хлое в «Тайнах Барселоны». От этой мистификации явственно попахивало паленым. Я уже решился на попытку сломать дверь, как вдруг почувствовал, что больше не один в комнате. Я замер, похолодев. На меня уставились два сверкающих глаза. И я увидел, как тонкие белые пальцы с длинными острыми ногтями, покрытыми черным лаком, раздвигают створки ширмы. У меня перехватило дыхание.