Бессмертные - читать онлайн книгу. Автор: Райчел Мид, Филис Кристина Каст, Рэйчел Кейн, и др. cтр.№ 51

— Я не мог о тебе не думать, — шепнул он.

Я прислонилась к закрытой двери, и он шагнул ближе.

— Каждый раз, когда я закрывал глаза, я видел тебя. Ты мне снилась.

— И что это был за сон? — выдохнула я, глядя на него снизу вверх, и мой пульс слился с его пульсом в едином ритме.

— Лучший из снов.

Его глаза дышали глубинным жаром. Он поцеловал меня, и его рот был горячим. Обжигающим. Восхитительным. Он прижал меня к двери, и я не сопротивлялась, поскольку поцелуи опасности не представляли. И были почти столь же хороши, как и то, чего я на самом деле желала. Того, ради чего он пришел.

Когда мои руки легли ему на грудь, а его — зарылись мне в волосы, когда мы оба уже тяжело дышали и томились по двум разным родам наслаждения, его губы оторвались от моих. Они скользнули по моему подбородку к уху, и его теплое дыхание щекотало меня, заставляя трепетать.

— Я хочу тебе кое-что сыграть, — прошептал он, и я содрогнулась всем телом.

— Сейчас?

— Сейчас. Пожалуйста.

Я могла лишь кивнуть. Одна песня не причинит вреда. Зато если мы не отодвинемся друг от друга хотя бы на такое расстояние, чтобы между нами поместилась гитара, я рискую сделать ошибку совершенно иного рода.

За руку я провела его по коридору и лишь на миг замешкалась на пороге спальни. Потом я села на кровать, а он устроился на стуле и, еще толком не сев, уже скользнул пальцами по струнам.

— Это новая песня, — сообщил он. — Пока я пытался найти тебя, эта мелодия звучала у меня в голове, и я не сразу понял, что это такое.

— И что это? — Я едва могла дышать.

— Это твоя песня, Мэллори. — Он улыбнулся, и мое сердце заколотилось так сильно, что это причиняло боль. — Хотя я все еще работаю над текстом.

Я была права. Мы предназначены друг для друга и должны творить вместе.

Эта песня отличалась от той, что он играл прошлой ночью, — была не такой безнадежной, но столь же страстной, прекрасной, свежей и пленительной. Неужели такой он видит меня?

Мелодия звенела чисто, и я почти ощущала, как голос Эвана обволакивает меня, резонирует со мной, наполняет драгоценным теплом.

А потом он ощутил, что песня изменилась, стала развиваться. Я не отрывала взгляда от его лица и сразу заметила это. Сперва замелькали отдельные ноты, то здесь, то там. Эта продлилась дольше, та быстро осеклась для большей выразительности и глубины. Затем появились другие аккорды, придающие печальную нотку очаровательно простому припеву. Следом пришли новые слова.

Сперва он невольно округлил глаза от удивления, пробуя на вкус изменившийся текст. Затем он улыбнулся, зажмурился и продолжил петь, откинувшись на спинку стула. Ноты плыли между нами, искушая меня и дразня. Но я с усилием держала глаза открытыми. Если я их закрою, я потеряюсь в музыке и потеряю нас обоих. Так что я смотрела на него и сдерживалась, позволяя лишь по капле сочиться потоку, в который охотно погрузилась бы с головой.

Он не был к этому готов. И я не была.

Когда та, первая песня закончилась, он отложил гитару и схватил с моего письменного стола чистый блокнот и ручку из стаканчика. Пять бесконечных минут он торопливо писал, и мое сердце билось в том же ритме, с которым его ручка чиркала по бумаге. Когда он наконец-то вновь взялся за инструмент, его глаза светились ярко и страстно, но он обливался потом, несмотря на включенный кондиционер.

«Уже хватит», — напомнила моя голова, но сердце продолжало спорить.

Этого нам не хватит никогда. Эван мог бы петь мне следующие десять лет, но я бы так и не насытилась.

Как и он. Больше никогда мы не почувствуем удовлетворенности, нам всегда будет хотеться большего.

— Ты не голоден? — Пища подкрепит его силы и отвлечет нас обоих. — Я могу приготовить бутерброды, — предложила я, а чудесное тепло внутри меня делалось меньше с каждым словом.

Через силу, одолевая сопротивление собственных ног, я было двинулась к двери, но пальцы Эвана сомкнулись на моем запястье. Он улыбался, а его взгляд пронизывал меня насквозь.

— Мне уже много месяцев не было так хорошо, Мэллори. Словно у меня есть что-то, что я могу отдать. Что-то, что я могу сказать. Позволь мне играть для тебя. Пожалуйста.

И что я могла на это ответить? Он хотел играть. А я хотела ему позволить.

— Еще одну, — сказала я и молча поклялась в том же самом.

«Еще одну, и мы прекратим».

Мы будем есть или смотреть телевизор, или я найду какой-нибудь еще способ занять его, даже если придется одну жажду вытеснить другой.

Следующая песня была болью, открытой и неукротимой. Его кровь пропитывала ноты, и я почти видела шрамы. Кем бы ни была та девушка, она причинила ему боль, и мне хотелось убить ее. Вытащить наружу то, что она могла предложить миру — чем бы оно ни являлось, и выпить ее досуха. Сломать ее за то, что она ранила его.

Собственная реакция испугала меня. Когда успела возникнуть эта связь между нами и как я это допустила?

После этой песни он не стал ничего записывать. Может, не хотел помнить или знал, что не сумеет забыть. В любом случае он принялся за следующую прежде, чем я успела встать, и я не смогла удержаться. Эту песню породило раскаяние. Его величайшее сожаление обнажилось, и мне почти стыдно было оказаться свидетельницей этого. Я плакала вместе с ним, а затем, когда его голос надломился, поцелуями стирала его слезы, прежде чем они упадут на струны и на трепещущее дерево.

Утешительные поцелуи переросли в нечто большее, более глубокое, но каким-то образом его влечение ко мне превратилось в желание с помощью новой песни показать, насколько он меня желает. Я пыталась спорить, хотя сама стремилась к тому же, но пальцы Эвана тронули струны, еще пока мы целовались. А когда я притянула его к себе и отняла гитару, он запел без нее. Мы оказались у стены, и тихий хрипловатый голос певца скользил по мне, как и жадные руки. Мне хотелось, чтобы то и другое продолжалось вечно. Я не знала, как нас остановить. Я потерялась в звуке и ощущении его, и плотская составляющая мешала мне противиться музыкальной.

Когда он вынырнул глотнуть воздуха, то схватил гитару и утянул меня за собой на пол. Он уселся передо мной, вжимаясь спиной в мою грудь, чтобы оказаться ближе, и искушение безжалостно вцепилось в меня. Моя воля дрогнула. Я покосилась на будильник и облегченно выдохнула. Два сорок пять. Энди скоро приедет. Я могу ненадолго расслабиться. Насладиться еще одной песней, пока ее нет.

Эван пел о разорванных отношениях. О некой девушке, которая понимала его и любила, но возмущалась его потребностями. Я сказала себе, что на этот раз буду просто слушать. Оставаться вовне. Но звуки кружились у меня в голове, пока не оказалось, что я уже не могу сосредоточиться на чем-то другом. Я увязла в словах, потерялась в чувствах и начала понемногу вкладываться в них, даже не понимая, что делаю. А потом я уже не вспоминала о часах.