— Где это мы? — спросила я, потому что этот вопрос
показался мне именно таким наивным и мечтательным, какой я должна бы задать.
Мы с Алеком встретились в центре, и он привез меня сюда на
своей машине. Мы были минутах в двадцати от города.
— Здесь живет этот парень, — радостно сообщил он.
Чем ближе мы были к дому, тем радужней становилось
настроение музыканта.
— Он тебя обслужит по высшему разряду.
Машина проехала по длинной извилистой подъездной аллее и
остановилась у гаража. Неожиданно рыцарским жестом Алек открыл передо мной
дверцу машины и взмахом руки пригласил последовать за ним в дом. Бросив взгляд
на побитый «форд-топаз», я невольно подумала, что лакею бессмертного
наркобарона могли бы платить побольше.
Мы вошли через боковую дверь, и увиденное поразило даже
меня. Первым на ум приходило слово «обалдеть». Обалдеть от роскоши, в которую
хочется впиться зубами. Стены, пол и потолок из блестящего темного дерева, как
будто в охотничьем домике — в охотничьем домике ценой в семизначное число.
Потолок образовывали балки из того же великолепного дерева. На стенах висели
картины маслом в золоченых рамах, и я достаточно разбираюсь в искусстве, чтобы
понять, что их купили не в ближайшем гипермаркете.
Мы пересекли фойе и попали в большую гостиную, такую же, но
еще круче. Центральное место здесь занимал гигантский камин, до потолка
растянувшийся кирпичным фасадом. Место над очагом украшал многоцветный пейзаж
из витражного стекла, и зарево рокочущего пламени — наряду с огнем нескольких
размещенных в нужных местах свечей — было единственным источником света.
Никакого электричества.
При таком тусклом мерцающем освещении я сперва почувствовала
мужчину и лишь потом увидела. То же незнакомое излучение бессмертного, что и на
концерте, но теперь оно ассоциировалось с чем-то еще. Оказавшись в такой
близости, я поняла, что оно похоже на излучение кристаллов. Или, скорее,
кристаллы ощущаются похоже, как если бы они были бледными, потрескавшимися
копиями шедевра. В целом вибрация была странной, но не такой противной, как
кристаллы сами по себе.
— Алек, — послышался бархатистый голос, — кто
твоя очаровательная подруга?
Мужчина обнаружился, одним плавным движением поднявшись из
кресла. Теперь я видела уже знакомые черты: безупречная загорелая кожа, длинные
черные волосы, широкие скулы. Он придерживался все той же высокой викторианской
моды, на нем была великолепная шелковая рубаха, вздувающаяся на плечах и
оставляющая открытой гладкую кожу на груди.
— Это Джорджина, — сказал Алек дрожащим от страха
и волнения голосом. — Как я и говорил.
Мужчина подошел к нам и взял обеими руками мою руку:
— Джорджина. Прекрасное имя для прекрасной женщины.
Он поднес мою руку к губам — пухлым и розовым — и поцеловал.
На мгновение он задержал руку, пронзая меня взглядом темных глаз, а затем
медленно выпрямился.
— Меня зовут Сол.
Я подавила порывы язвительно пошутить или разнести в пух и
прах этого парня, сделав выбор в пользу ошеломленной невинности и легкого
страха:
— П-привет. — Я нервно сглотнула и потупила взор.
— Ты сделал все хорошо, — сказал Сол Алеку. —
Очень хорошо.
Не надо было видеть Алека, чтобы понять, что у него будто
гора с плеч свалилась:
— Ну… это ничего… я могу, ну, это…
— Да-да.
Если я не ошибалась, в приятном голосе Сола проскользнула
нотка раздражения.
— Потом. Иди пока наверх. Я тебя позову, когда буду
готов.
Алек собрался уходить, но я схватила его за рукав, продолжая
корчить из себя испуганную девицу:
— Подожди… куда ты?
— Я сейчас вернусь, — улыбнулся он. — Все в
порядке. Ты же хочешь еще, правда? Сол все для тебя приготовил.
Должно быть, я действительно выглядела перепуганной, потому
что он успокаивающе сжал мою руку:
— Все хорошо. Правда.
Я прикусила губу и нерешительно кивнула. На мгновение наши
взгляды встретились, и в его глазах мелькнуло что-то очень похожее на
сожаление. Затем он ушел.
— Пойдем присядем, — нараспев проговорил Сол,
снова беря меня за руку.
Он подвел меня к роскошному дивану у камина. От очага
дохнуло жаром, оранжевые языки пламени отражались в темных глазах Сола. Я робко
присела, откинувшись на огромные подушки. Некоторое время мы сидели молча.
Наконец он выжидающе улыбнулся, и я нерешительно улыбнулась
в ответ:
— Алек сказал, что ты можешь дать мне еще… ты
понимаешь… того вещества.
— Так тебе понравилось?
— Да. Еще бы. Я чувствовала себя…
— Бессмертной?
— Д-да, вроде того. Пожалуйста. Мне нужно еще. Я могу
заплатить… все, что захочешь.
Он беззаботно махнул рукой:
— Столь приземленные вопросы мы обсудим потом. А сейчас
попробуем утолить твой голод.
Он склонился к маленькому столику и поднял два кубка. Надо
же, кубки.
— Это поможет тебе продержаться, пока мы не договоримся
о большем.
Я взяла чашу, тяжелую, будто из золота. Для пищи богов
только лучшая посуда, подумала я. В кубках была темно-красная жидкость. Если
кристаллы ощущались как слабое соответствие Солу, то аура, исходящая от чаши,
ощущалась как мега-Сол. Насыщенная и крепкая, она вибрировала так, что
кристаллы и рядом не стояли. Может, именно так и надлежало действовать амброзии
в жидком виде?
Он ждал, пока я выйду из задумчивости.
— Выпей.
Я колебалась, теперь уже с непритворным страхом. Выпей? Что
же делать? Если я не стану пить, то разоблачу себя без всякой «провокации»,
которая бы позволила мне ударить этого негодяя, или кто он там, дротикообразным
наконечником стрелы. Джером с Картером говорили, что амброзия не может
повредить бессмертному; они даже сказали, что бессмертный некоторое время
способен противиться ее пагубному воздействию куда дольше, чем люди. Хотя
особенного облегчения я не почувствовала. Я предпочла бы разобраться с этим,
используя свои обычные навыки, но, похоже, такой роскоши мне не предлагают.
Медлить больше нельзя.
Застенчиво улыбаясь, я поднесла чашу к губам и отпила. Он
сделал то же самое. Кто знает, может, расширение моих талантов как раз здесь и
пригодится? Может, во мне скрыта тайная амазонка, у которой просто руки чешутся
выскочить под действием амброзии и огреть кубком этого типа.
Сол пил, не останавливаясь. Запрокинув кубок, он осушил его
до капли. Я последовала его примеру. На вкус не так плохо. Сладко, почти
приторно. Самым странным была консистенция. Густая. Почти вязкая.