Железный Совет - читать онлайн книгу. Автор: Чайна Мьевилль cтр.№ 63

Строительство наоборот. Все навыки и умения рабочих служат для того, чтобы разобрать пути, вытащить костыли, унести подальше рельсы и шпалы, разбросать камни. Они перепахивают дорожное полотно и собираются домой.

Но…

— Баррикаду снесли, — сообщают вернувшиеся разведчики. — Рельсы и шпалы привезли с собой. Пути кладут заново. Через три дня жандармы будут в лагере.

В тоннеле горит свет; идет строительство.

— Что вы делаете? — спрашивает Иуда.

— Заканчиваем тоннель, — отвечает Анн-Гари. — И мост. Осталось совсем немного.

Ее влияние растет. Анн-Гари и больше, и меньше, чем вождь, размышляет Иуда: она личность, в которой сконцентрированы разнообразные желания и жажда перемен.

В темных влажных недрах люди вгрызаются в последние ярды камня. Иуда смотрит вниз, на мост. Новодел кажется ему смехотворным: ненадежное кружево из металла и дерева, на скорую руку брошенное поверх настоящей конструкции. Всего лишь эрзац — мостом его можно назвать с большой натяжкой.

К своему удивлению, Иуда попадает в состав тайного совета, разрабатывающего стратегию. Встречи происходят в горах: Шон, Узман, Анн-Гари, Толстоног, Иуда. Параллельно в среде рабочих возникает шумное вече.

Каждую ночь рабочие собираются при свете газовых фонарей. Сначала все было вполне жизнерадостно — выпивка, кости, амуры; но по мере того, как жандармы приближаются, а Узман и его сподвижники на командных высотах разрабатывают план действий, характер сходок меняется. Люди с поезда начинают именовать друг друга братьями.

Но вот на сходку приходит Анн-Гари и посягает на мужские разговоры. С ней приходят другие женщины, они вклиниваются в мужскую компанию. Не все этому рады, иные пытаются заткнуть Анн-Гари рот.

— Ты тут не работаешь, — говорит один строитель. — Ты шлюха деревенская. И сходка эта не для тебя, а для нас.

Анн-Гари отвечает какой-то грубостью. Ее выступление примитивно-красноречиво: оно состоит из лозунгов, наспех собранных вместе, и это останавливает Иуду. Ему кажется, будто заговорил поезд. Даже пламя застывает.

— …не должна говорить? — слышит он. — Если не мне говорить, то кому же? Кто, как не мы? Чьим горбом, как не моим и вашим, выстроена эта железная дорога? Мы вошли в историю. Иного пути нет. Нет пути назад. Вы знаете, в чем наш долг. И куда он нас ведет.

Когда она умолкает, несколько секунд стоит тишина, потом чей-то голос уважительно произносит:

— Проголосуем, братья.

Узман заявляет, что они, конечно, могут считать иначе, но Анн-Гари предлагает им бегство. А это не ответ. Или они испугались?

— Никакое это не бегство, — отвечает Анн-Гари. — Просто здесь мы кончаемся. И начинаются другие люди.

— Это бегство, — отвечает он. — Утопия.

— Это обновление. Мы обновляемся, — настаивает она, но Узман качает головой.

— Это бегство, — твердит он.

Они разбирают пушечную башню и загоняют поезд в тоннель, а пути позади него разбирают. На склоне горы все еще раздаются взрывы, слышится шум, то же на странном новом мосту. Работают как одержимые.

Жарким утром до них доносятся удары молотов и шум паровых машин. Это поезд с жандармами. Над кронами иссушенных жарой деревьев поднимается дым.

Рабочие собираются в тоннеле. Каменные стены его грубо обтесаны — получилось множество миниатюрных плоскостей. Там, где их воображаемые продолжения пересекаются, возникают тени.

Узман, генерал отверженных, отдает приказы, которым те предпочитают повиноваться. Создается армия переделанных и свободных; в нее входят оставшиеся клерки, ученые и бюрократы, несильные геомаги, прочий народ — нищие, сумасшедшие, не способные работать, и проститутки, с которых все началось. Как следует вооружившись, они уходят в ночь. Поезд спрятан в дыре внутри горы.

Наступает предрассветный холод. Жандармы переваливают через хребет и огибают выступ горы. Они идут пешком, едут в запряженных переделанными лошадьми бронированных телегах, летят в пропеллерных аэростатах на одного человека. Они несутся по воздуху и спускаются прямо на убежища строителей дороги.

Жандармы бросают фанаты. Раздается громоподобный грохот, обитатели поезда визжат. Никто не может поверить в то, что это начало. Все оглушены и окровавлены. Вот и началось. Ошметки глины и копоти каскадом сыплются на голову.

Те, у кого есть ружья, отстреливаются. Один, второй, третий жандармы, истекая кровью, падают с неба и волокут подальше свою странную упряжь или отдаются в объятия смерти, летят или падают камнем. Но их все больше. Они прожигают воздух своими огнеметами.

— Дави их, — командует Узман, и его войско обрушивает на пеших жандармов валуны и бревна, а те перестраиваются и открывают огонь из арбалетов.

С обеих сторон маги заставляют воздух колебаться, вызывают из небытия клочья псевдотумана, чтобы скрыть реальные объекты, посылают энергетические стрелы, которые шипят, как вода в раскаленном масле, и наносят странные повреждения. Вокруг — хаос битвы. Непрестанно слышится кашель выстрелов и людской визг, падают жандармы, но чаще — повстанцы.

Однако бывает и по-другому. На поле боя появляется отряд кактов, которые лишь морщатся, когда их кожу пробивают пули. Они приводят жандармов в ужас: те бегут, едва завидев колючих великанов, но их офицеры, хотя и без дискометов, поливают кактов щелочью, разъедающей их зеленую кожу.

— Мы просто сброд, — говорит Узман и озирается в отчаянии.

Анн-Гари молчит. Ее взгляд направлен поверх голов жандармов, поверх столба дыма от их приближающегося поезда.

Иуда сделал голема и посылает его жандармам навстречу. Это создание — часть самой железной дороги. Оно состоит из дрезин, кусков рельсов и шпал. Его руки сделаны из шестерен. Вместо зубов — решетка. Вместо глаз — какие-то стекляшки.

Голем выходит из тоннеля. Он неуязвим. Он шагает осторожно, как человек.

С каждым его шагом бой, кажется, затихает. Уродливая, бессмысленная потасовка приостанавливается. Голем обходит мертвых. Впечатление такое, будто движется сама Дорога.

А затем голем останавливается, и это потрясает Иуду, потому что он не давал такой команды. Подходит новая телега, она везет старика и его телохранителей. Старик тепло приветствует всех. Яни Правли.

Один человек в окружении Правли весь увешан амулетами. Маг. При виде голема он вперивается в него взглядом и двигает руками.

«Так это ты его остановил?» Иуда не верит.

Яни Правли останавливается в гуще боя. Конечно, он нашпигован заклинаниями, отклоняющими пули, но все равно зрелище сильное. Он говорит с горами. Голем стоит в нескольких ярдах от Правли, лицом к нему, как на дуэли, и тот обращается к искусственному созданию тоже, как будто говорит с железной дорогой.

— Люди, люди! — кричит он и двигает руками так, будто гладит воздух; жандармы медленно опускают ружья.