Владимир оглянулся на то место, где среди бревен зияла
чернота:
— А-а, рассказывал как-то. Ладно, все потом. Дай обниму
тебя! Это же… пятнадцатый день?
Он трогал за плечи, тряс, обнимал, щупал с таким старанием,
что Добрыня подумал, не встречался ли князь с Рогдаем. Словно проверяет, не
призрак ли…
Девушка, что выглядела королевой и валькирией разом, ходила
по горнице, выдергивала стрелы, деловито складывала в колчан. Владимир
проговорил со смешком:
— А может, зря? Если Страж следил, чтобы люди не
грешили… Тебе бы указать мне на него, но не трогать! Чтоб и князь, значит,
чего-то боялся. А так теперь распояшусь! Всех поставлю, запрягу, ремни из спин
буду резать…
Белоян могучим толчком распахнул окно. Ворвался свежий
утренний воздух. Добрыня с усилием стащил через голову перевязь с огромным
мечом.
— Все… — просипел он измученно. — Теперь
отосплюсь… Тоже на пару недель… В спячку! Замертво.
Верховный волхв всматривался в темный двор. Оттуда неслись
крики. Наконец с сокрушенным видом постучал себя пальцем по медвежьей башке,
глазами указывая на витязя, которого явно слишком много били по голове.
— Какой сон, — сказал Владимир с
сожалением. — Попировать бы! Да и то…
Добрыня прошептал, от усталости едва шевеля губами:
— А что нам помешает?
Владимир сказал с некоторым изумлением:
— Когда ты выбил дверь, волхв как раз зрел в звездах,
что тебе прямо щас надо быть… язык сломаешь… в каком-то царстве! А то и не в
одном. Ты ничего нигде не обещал, случаем?
Добрыня замер, перед измученными глазами пошли, побежали
события последних безумных дней. Широкий зад верховного волхва торчал из окна,
Белоян все вслушивался в голоса, и его голос прозвучал едва слышно:
— И за врата не успеть, как луна даже в их небе истает…
Добрыня, а что у тебя за конь, что сейчас забежал к Людоте и жрет прямо из
горна раскаленные угли?