— Это я о тебе слышал. — Он помолчал, потом
спросил: — А Ричард?
— А что Ричард?
— Если с ним что-то случится, что ты сделаешь?
— Если я тебе скажу, что убью тебя,если ты убьешь его,это
подорвет авторитет Ульфрика. Но я скажу вот что: если ты победишь его,
постарайся, очень постарайся, чтобы это было в честном бою. Если ты хоть чуть
сжульничаешь, хоть самую малость, я тебя убью.
Мне дико хотелось накрыть Ричарда своей защитой, но этого
нельзя было делать. Я бы ослабила его позицию, а она и без того была шаткой.
— Но если битва будет честной, ты не вмешаешься?
Я прислонилась к стенке, лихорадочно думая.
— Буду честной, Джейкоб. Я люблю Ричарда. Я не всегда
его понимаю, тем более не всегда соглашаюсь, но я люблю его. Я готова убить
ради человека, который никогда не был моим любовником или даже добрым другом.
Так что — да, если ты убьешь Ричарда, мне очень, по-настоящему, захочется тебя
убить.
— Но ты не убьешь.
Очень мне не нравилась эта настойчивость. Она нервировала.
— Предлагаю тебе соглашение: если ты не вызовешь Ричарда
на бой за место Ульфрика до окончания следующего полнолуния, то, что бы потом
ни было, я не стану вмешиваться, если все будет честно.
— А если раньше?
— Тогда я испорчу тебе праздник дождем.
— Ты подрываешь авторитет Ричарда, — сказал он.
— Нет, Джейкоб, ошибаешься. Я тебя убью не потому, что
я лупа, не по вервольфовским правилам. Я тебя убью просто потому, что я
мстительна. Дай мне пару недель до окончания полнолуния, и я тебе не буду
мешать, если тебе вообще удастся закончить работу.
— Ты думаешь, что Ричард убьет меня?
— Он убил прошлого Ульфрика, Джейкоб. Так он занял это
место.
— И если я не соглашусь, ты меня убьешь?
— О да, Джейкоб! С удобной и безопасной дистанции.
— Я могу обещать, что не вызову Ричарда до конца
полнолуния, но не могу обещать, что голосование будет в пользу Грегори. Бывшая
лупа. Райна, именно его использовала для наказания членов стаи. Он не в одном
изнасиловании принимал участие.
— Я знаю.
— Так как же ты можешь его защищать?
— Он делал то, что говорил его прежний альфа и что
приказывала Райна, эта злобная сука. Грегори — не доминант, он из низших и
делает то, что ему приказывают, как хороший подчиненный оборотень. С тех пор
как я стала у них альфой, он отказался от изнасилований и пыток. Когда у него
появился выбор, он перестал. Спроси Сильвию. Грегори сам пошел под пытки, но не
стал помогать ее насиловать.
— Она это рассказала стае.
— Кажется, на тебя впечатления не произвело.
— Впечатление надо производить не на меня, Анита, на
других членов стаи.
— Так помоги мне сообразить, как его произвести,
Джейкоб.
— Анита, ты серьезно? Ты думаешь, я стану тебе помогать
выручать твоего леопарда?
— Да.
— Это смешно. Я — Гери Клана Тронной Скалы. И не стану
помогать леопарду, которого даже тыпризнаешь не доминантом.
— Джейкоб, не дави меня классовым сознанием. Вспомни
начало нашего разговора — насчет твоей судьбы. Я считаю, что эту кашу заварил
ты. Или ты мне поможешь ее расхлебать, или твои мозги разлетятся по стенке.
— Тебе не дадут принести оружие в лупанарий.
Я засмеялась, и мне самой от этого смеха стало жутко.
— Ты собираешься остаток жизни провести в лупанарий?
— Боже мой! — тихо выдохнул он. — Ты
собираешься организовать мое убийство?
Я снова засмеялась. В голове еле слышно кричал голосок,
говорил, что я наконец-то стала законченным социопатом. Но Ребекка с Фермы
Саннибрук ничего бы не добилась от Джейкоба. Может быть, позже, я смогу
позволить себе быть мягкой.
— Кажется, мы поняли друг друга, Джейкоб. Запиши мой
номер мобильника. Позвони мне до завтрашнего вечера и предложи план.
— А если я ничего не придумаю?
— Это не мои трудности.
— Ты меня убьешь, даже если я попытаюсь спасти его —
действительно попытаюсь, и не смогу? Ты все равно меня убьешь. — Это уже
не был вопрос.
— Да.
— Ты хладнокровная стерва.
— Палки и камни ломают кость, но неудача ломает шею.
Позвони мне, Джейкоб, и поскорее.
Я повесила трубку.
Глава 11
— Теперь я понимаю, что ты говорила о своей
прагматичности, — сказал Мика. Он стоял рядом со мной, спокойно на меня
глядя, с вежливо-безразличным лицом, но не мог полностью скрыть своих чувств.
Он был доволен. Доволен мной.
— Ты не собираешься убегать с воплем от такой
кровожадной социопатки?
Он улыбнулся, и снова длинные ресницы скрыли глаза.
— Я не думаю, что ты социопат, Анита. Я думаю, что ты
делаешь необходимое для защиты своего парда. — Он поднял на меня
желто-зеленые глаза. — И это достойно восхищения, а не порицания.
Я вздохнула:
— Приятно, когда хоть кто-то одобряет.
Он улыбнулся, и это была та же смесь снисхождения, радости и
скорби, что я уже видела. Непростая улыбка.
— Ульфрик хочет как лучше, — сказал он.
— Ты знаешь, что говорится о добрых намерениях, Мика.
Если он решительно настроен себя угробить — его дело. Но у него нет права
тащить нас двоих за собой.
— Согласен.
Меня уже утомило, что Мика со мной соглашается. Я в него не
влюблена. Почему бы Ричарду не быть всегда со мной согласному? Да, и еще одно
остается. Надо добраться до Жан-Клода, пока еще темно.
— Мне пришлось отложить душ: сперва быть джентльменом и
пропустить тебя вперед, потом выключить воду, чтобы шум тебе не мешал
разговаривать. Теперь, если не возражаешь, мне надо помыться.
— Я тебе создам уединение, — сказала я,
поворачиваясь к двери.
— Я не просил уединения, я просто объяснил, почему
включил воду во время нашего разговора.
Эти слова заставили меня обернуться:
— Какого разговора?
Он повернул душ, попробовал воду рукой и подставил плечи под
струи.
— Я никогда не ощущал другой Нимир-Ра с силой вроде
той, что ты излучаешь. Это потрясает.
— Рада, что тебе понравилось, но мне действительно
пора.
Он повернулся ко мне лицом, шагнул назад под струи и задрал
голову, чтобы смочить волосы. Вода попала на шею, и он зашипел сквозь зубы,
согнув плечи, будто действительно было больно.