Обсидиановая бабочка - читать онлайн книгу. Автор: Лорел Гамильтон cтр.№ 17

- Так что у нас либо организованный убийца, подверженный дезорганизующим приступам ярости, либо... либо что?

Доктор говорил со мной очень разумно, совершенно уже не сердясь. Либо я произвела на него хорошее впечатление, либо хотя бы не произвела плохого. Пока что.

- Это может быть пара убийц: организованный убийца - мозг операции, и неорганизованный, ему повинующийся. Работающие тандемом убийцы - это бывает не так уж редко.

- Как хиллсайдский душитель, точнее, душители, - вспомнил он.

Я улыбнулась под маской.

- Было куда больше случаев, когда убийц было двое. Иногда это двое мужчин, иногда мужчина и женщина. В этом случае мужчина доминирует - так было по крайней мере во всех известных мне случаях, кроме одного. Как бы то ни было, один из них доминант, другой в большей или меньшей степени под его контролем. Это может быть полная доминация, когда другой не может сказать "нет", или некоторое партнерство. Но даже в более равных отношениях один доминирует, а другой подчиняется.

- И вы уверены, что это серийный... увечитель?

- Нет.

- То есть?

- Серийный увечитель - это самая нормальная версия, которую я могла бы предложить, но я - эксперт по противоестественным преступлениям, доктор Эванс. Меня редко вызывают, если налицо человеческое деяние, каким бы чудовищным оно ни являлось. Кто-то считает, что это не дело человеческих рук, иначе меня бы здесь не было.

- Агент ФБР выглядел очень уверенно, - сказал доктор Эванс.

Я посмотрела на него:

- Так что я теряю здесь свое и ваше время? Федералы уже посетили вас и сказали почти то же, что и я?

- Почти то же.

- Тогда я вам не нужна.

- Тот агент был уверен, что это - человек, маньяк.

- Иногда федералы бывают очень в себе уверены, а раз они высказались, то не любят потом оказываться неправыми. Полисмены вообще такие. Обычно, когда дело идет о преступлении, ответ прост. Убит муж - наверняка это сделала жена. Копы не любят усложнять дело. Они любят его упрощать.

- А почему вы не хотите принять простое решение?

- По нескольким причинам. Во-первых, если бы это был серийный убийца или еще кто-то там, думаю, полиция, федералы или кто там еще уже какие-то ключи к разгадке нашли бы. Уровень страха и неуверенности среди здешнего народа очень высок, а если бы они что-то нашли, они бы так не паниковали. Во-вторых, мне не надо отчитываться перед начальством. Никто мне не даст по рукам и не понизит в звании, если я выскажу догадку и ошибусь. Моя работа и мой доход не требуют от меня ублажать кого-то, кроме самой себя.

- Но у вас же есть начальство, которому вы отвечаете?

- Да, но мне не надо регулярно подавать письменные отчеты. Мой начальник - скорее менеджер. Ему глубоко плевать, как я делаю свою работу, если я ее делаю и не слишком многим при этом наступаю на мозоли. Я зарабатываю на жизнь поднятием мертвых, доктор Эванс. Это очень особое умение. Если мой босс меня достанет, есть две другие анимационные компании, которые меня с руками оторвут. Я даже могу работать независимо.

- Вы настолько хорошо это умеете?

Я кивнула:

- Вроде бы, и это освобождает меня от кучи бюрократической и политической рутины, с которой приходится возиться полиции. Моя цель проста: не допустить, чтобы беда случилась еще с кем-нибудь. Если при этом я поставлю себя в глупое или недостойное положение, то и фиг с ним. Хотя, наверное, на меня будут давить, чтобы я сообразила и вычислила это пугало. Не мой босс, а полиция и федералы. Раскрытие такого дела может сделать карьеру полицейскому. Ошибиться и провалить дело - может стоить карьеры.

- Но если вы ошибетесь, вам больно не будет.

Я посмотрела на него:

- Если я ошибусь, то "нет травмы - нет фола". Если все смотрят не в ту сторону - я, копы, федералы, все и каждый, - то это будет случаться снова и снова. - Я глянула на человека на койке. - И это будет очень больно.

- А почему? Вам-то что?

- Потому что мы - хорошие парни, а тот, кто это сделал, - плохой парень. Добро ведь должно торжествовать над злом, доктор Эванс, иначе зачем нужны Небеса?

- Вы христианка?

Я кивнула.

- Я не знал, что можно быть христианином и поднимать зомби.

- Вот такая неожиданность, - ответила я.

Он кивнул, хотя я не поняла, с чем это он согласился.

- Вам нужно видеть остальных или этого хватило?

- Можете его прикрыть, но... да, я должна хотя бы глянуть на остальных. Если этого не сделать, я потом буду гадать, не упустила ли я что-нибудь.

- Никто еще не смог осмотреть всю палату и при этом ни разу не покинуть ее, в том числе и я, когда впервые вошел сюда.

С этими словами доктор подошел к следующей койке. Я следовала за ним, по-прежнему без восторга, но самочувствие у меня несколько улучшилось. Я смогу выдержать, если буду думать лишь о раскрытии преступления, а эмоции засуну в далекий темный угол. Сейчас я не могу позволить себе такую роскошь.

Второй мужчина был почти идентичен первому, если не считать рост и цвет глаз. На этот раз синие, и мне пришлось отвернуться. Если бы я встретилась взглядом с кем-нибудь из них, убежала бы с воем.

На третьей койке было по-другому. Чем-то отличались раны на груди, и когда доктор Эванс откатил простыню с области паха, я поняла, что это была женщина. Взгляд мой непроизвольно вернулся к грудной клетке, откуда кто-то оторвал груди. Женщина бешено вращала глазами, издавая какие-то тихие звуки, и тут я впервые поняла, почему никто из них не говорит. От языка остался рваный пенек, как разрубленный червь ворочавшийся в безгубой, ободранной дыре.

Жар окатил меня волной. Комната поплыла перед глазами. Я не могла дышать. Маска прикипела к раскрытому, ловящему воздух рту. Я повернулась и медленно пошла к дверям. Я не побежала, но если я сейчас не выйду, меня стошнит, может, я даже упаду в обморок. Из этих двух вариантов я предпочитала рвоту.

Доктор Эванс, не говоря ни слова, нажал на пластину, открывающую дверь. Двери раздвинулись, и я вышла.

Медбрат Бен обернулся ко мне, поспешно прижав маску ко рту. Когда двери закрылись, он отпустил руку, и маска повисла под подбородком.

- Как вы?

Я замотала головой, не доверяя голосу, сдернула с лица маску, и все еще мне не хватало воздуха. Слишком было тихо в этом предбаннике, где единственным звуком было тихое шелестение воздуха в вентиляции. Чуть шевельнулась ткань, когда Бен шагнул ко мне. Мне нужен был шум, людские голоса. Мне надо было выйти отсюда.