Манечка, или Не спешите похудеть - читать онлайн книгу. Автор: Ариадна Борисова cтр.№ 47

Виталий плохо помнил, как пытался вытянуть тело друга из-под нависшей отвесно кучи, облитой подвижной шоколадной массой, как ему наконец удалось это сделать после вечности упорных усилий. Помнил только, что, измученный до предела, облепленный скользкой грязью с головы до ног, он до самого конца вслух подбадривал Егора, не веря, что друга больше нет, что он спасает человека, погибшего сразу, в первую же минуту бедствия…

Пропали не все. Двое ребят по какой-то надобности ушли в ближний населенный пункт, откуда должны были вернуться только завтра. Виталий об этом не знал. Два дня он в полном отупении бесцельно бродил по тайге, и вначале его тоже посчитали поглощенным селем. Поиски останков сгинувшей группы под стремительно твердеющей на ветру и солнце коркой грязи совершались без него.

Как во сне миновали похороны, поминки и лечение в стационаре неврологического отделения. Через полгода он узнал, что ресурсы олова, найденные в том районе, по общему прогнозу оказались не столь богатыми, как ожидалось, да и горно-геологические условия освоения представлялись руководству управления слишком сложными. Виталий догадывался, что это не так, но было уже все равно… И никто не мешал ему спиваться. Партию, к которой была прикреплена злополучная экспедиция, закрыли.

Прошлой весной он впервые никуда не пошел. Не ходил не то что в тайгу, а даже из дома. Появились какие-то многочисленные приятели, доставляли водку и закусь. Ночевали незнакомые женщины. Их лица изглаживались из памяти сразу, едва они ступали за порог. Если было чем похмелиться, Виталий по нескольку дней кряду никому не открывал дверь и пил один.

Время от времени к нему стал приходить Егор. Не глядя в забитое грязью лицо друга, Виталий наливал ему тоже. Пили вместе за чье-то здравие и упокой. Понимая, что сходит с ума, он снова отворил дверь всем желающим. В квартире продолжились шумные сборища. Виталий участвовал в них не всегда. Чаще лежал на топчане в углу и как будто издали наблюдал за чужими и чуждыми ему людьми. Они глушили водку, орали, танцевали. Иногда Виталий без особого удивления примечал среди них Егора. Друг заговорщицки подмигивал ему. Из-под глаза на белую рубашку стекала тягучая черная слеза…

Однажды утром после очередной гулянки, стоя в кухне перед краном с грязными тарелками в руках и мучительно соображая, что с ними собирался делать, Виталий обнаружил оползни под ногами. Стыки расширялись, бежали трещинами по всему полу, а сквозь него явственно проступали кипящие островки зыбучей трясины. Перепрыгивая через болотистые разрывы в линолеуме, Виталий добрался до прихожей, надел, что попало под руку, и ушел из дома. До вечера слонялся по городу. К ночи, просидев у подъезда, хотел подняться в квартиру — и не смог. Жуткое видение стояло перед глазами. Казалось, стоит открыть дверь, и мощный поток вырвется наружу, на площадку и лестницу, с треском руша ступени. Виталий понял: пока ужас не прекратится, он домой не вернется.

Время мчалось бешеными скачками — странные новые знакомства, смена лиц и голодных, похмельных дней без друзей, без приюта, без денег. Незаметно пролетело пустопорожнее лето. Окружающих Виталий воспринимал поверхностно, к себе испытывал полное равнодушие. Лишь боязнь встретить людей из бывшей жизни напоминала о недалеком прошлом. Но потом и это ушло. Иногда он ощущал себя сороконожкой, путающейся в своих пьяных ногах, падал, поднимался и бездумно, бездомно бежал по времени снова… До тех пор, пока Маняша не увела его с собой. Маняша, безыскусно мудрая, раздражительно глупая и удивительная. Не похожая ни на одну из женщин, — из тех, кого знал Виталий. Не прилагая особых усилий, она каким-то образом заставила его проснуться и протрезветь. Конечно, не навсегда, полагал он, и даже не на неделю. Да, его покорило Маняшино подкупающее простодушие, да, растрогал ее более чем щедрый подарок в первую ночь… и ее непритворная влюбленность, но ему это совершенно не было нужно, и не нужно сейчас. Он пуст и мертв нутром, как прошлогодний камыш. Так будет до конца. Виталий надеялся, что долго ждать не придется. Ему не хотелось жить.

— Какой красивый вечер, — прошептала Маняша под боком.

Выбираясь из памяти, будто из селя, Виталий устремил к ней подсвеченные луной аквамариновые глаза. Он даже по пьяной лавочке никому не рассказывал о том, что случилось летом его последнего сезона, а тут вдруг язык зачесался. Еще захотелось сказать Маняше что-нибудь возвышенное, сентиментальное. Например, что с ним такое впервые, ведь так оно и было на самом деле… Но желание длилось одно искушающее мгновение и отпустило.

Пусть он останется для нее человеком без прошлого. Ей открыто его тело, и это немало. Жизнь напоследок подарила ему славную, смешную Маняшу, с которой хорошо и чисто. Он был благодарен за эту короткую иллюзию счастья им обеим — жизни и Маняше.

…Она знала, что, если задаст один вопрос, за ним потянутся прочие, и выяснится, как жил Виталий до их встречи. Зачем? Маняше совсем не хотелось выведывать о нем, незнакомом, жившем в неизвестное ей время. Он нравился ей нынешним, грубоватым и хмурым, но настоящим. Таким, пусть ненадолго, он принадлежал Маняше, как принадлежал ей безымянный мальчик из соседнего подъезда, который питал к ней нежные чувства очень давно. В прошлом веке, где навсегда остались детство, дедушка и козел Мучача. Маняша тоже ничего не рассказывала. Они лежали, тихо обнявшись, не играя в слова, не пытаясь произвести друг на друга впечатление. Она считала его просто бомжем, он ее — просто Маняшей.

Звездная полоса за окном понемногу начала тускнеть. Одна за другой гасли в городе звезды. Поздний вечер перешел к ночи, и люди тушили свет. Маняша тихо засопела на плече Виталия. На краешек ее щеки упал скупой лунный луч. Виталий улыбнулся: Маняшина кожа была покрыта тончайшим абрикосовым пушком. Он смотрел, как она спит, по-детски подложив под щеку ладонь. Ноготь на мизинце обкусанный — видимо, давняя, детская еще привычка. Он подумал, что ему нравится Маняшино ночное существо, заливающее нежностью его обмороженное сердце.

Стыдясь душещипательных мыслей, Виталий осторожно высвободил плечо, перебрался через Маняшу и сел на постели. Плечи обдало холодом.

…Какая белиберда! Он передернулся от отвращения, чувствуя себя добычей, дичью, «зайчиком», метко подстреленным старой девой на охоте в мужском лесу. Самое время уйти. Пусть поищет другого идиота для своего каверзного проекта.

Он, конечно, понимал, что она не собиралась его перехитрить. Но ведь перехитрила! Пусть неосознанно, не специально, а все же!.. Виталий представил расцветшие в Маняшиных мечтах сады, коттеджи… бассейны… и почувствовал себя обманутым, словно она, лукаво подсунув ему себя, отняла у него свободу.

Начала томить жажда. Возмутился против трезвости хозяина организм, привыкший к каждодневной спиртовой норме. Чтобы подавить глухой бунт глотки, желудка, всей вожделеющей хмеля плоти, Виталий вышел в кухню и хотел зачерпнуть ковшом воды из кадушки, но только нагнулся над ней, как в черном водяном круге увидел мертвенно-белое лицо. Лицо покойника, с темными провалами вместо глаз и рта.

Виталий отпрянул. Подождал, пока утихнет загрохотавший в висках пульс, и снова приблизился к кадке.