Школьный Надзор - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Лукьяненко, Аркадий Шушпанов cтр.№ 3

Шутить изволим, значит.

Дмитрий посмотрел на рисунок через Сумрак. Но расшифровать заклинание все равно не смог. Небось коллективно придумывали. Тем не менее даже на первом слое для обычной реальности двигаешься куда быстрее, и этим стоило воспользоваться. Однако рожица ускользала раз за разом, перебегая по доске и временами даже показывая язык.

Дмитрий вспотел. Плюнуть и бросить глупую охоту мешала гордость (хотя чем гордиться, седьмой уровень…). Да и представить себе, как придет другой класс и будет хихикать весь урок, глядя на доску. Нет, сдаваться было нельзя.

Рожица вдруг сменила гримасу радости на удивление. Потом круги глаз с белыми зрачками расширились, загогулина улыбки превратилась в овал беззвучного крика – и рисунок рассыпался, оставляя облачко меловой пыли.

– Можно к тебе, Дреер? – раздалось за спиной.

Кабинет вновь обрел краски: Дмитрий вышел из Сумрака.

– Присаживайтесь, – сказал он, поворачиваясь.

– Уже, – ответил голос.

На учительском месте за терминалом уселся Одноглазое Лихо. Так острые языки прозвали Лихарева – нового руководителя школьного Надзора. Нет, оба глаза у него были на месте. Только левое веко все время полуопущено из-за птоза. Лихарев раньше был ночным дозорным и заработал птоз, когда получил поражение глазного нерва во время захвата колдуна-нарушителя. Он давно мог бы сделать операцию, но не хотел. Говорил, человеческим врачам не верит, а к целителям не обращается, чтобы не давать Темным повода к восстановлению равновесия. Как люди выражаются, лишь бы у соседа корова сдохла.

А когда Лихарев перешел в Инквизицию, то ему, похоже, и вовсе стало все равно. Кроме того, он утверждал, что так выглядит страшнее, а с его несовершеннолетним контингентом это самое главное.

Но если Одноглазое Лихо кого и пугал, то лишь новичков.

– Разговор к тебе есть, Дреер.

Лихарев почему-то обращался к словеснику только по фамилии. То ли она ему так понравилась, то ли, наоборот, вызывала какие-то подозрения. Дмитрий полагал, у Лиха работа должна быть такая – все время подозревать. Инквизитор, одно слово. И ничего против вот этого «ты» и «Дреер» учитель не имел. Лихо ему чем-то нравился.

Даром что, опять же, Инквизитор.

Впрочем, с недавних пор у Лихарева появилась и другая причина обращаться к Дрееру официально. Ведь именно благодаря Дмитрию Лихо стал руководителем Надзора. И одновременно единственным сотрудником, вдобавок еще ведущим Иное обществоведение.

Дмитрий молча сел за стол напротив. Наверное, Лихарев специально занял единственное учительское место. Теперь, где бы ни поместился Дмитрий, он был в положении ученика, вынужденного отвечать урок.

Впрочем, Дреер был младшим в любом случае. И по уровню Силы, и по внутренней иерархии. Лихо был школьной полицейской властью.

– А дверь лучше прикрыть… – Надзиратель сделал это не вставая.

Ученикам школы вообще запрещалось применять магические воздействия как на уроках, так и вне уроков, кроме специальных занятий. Взрослым при детях тоже не рекомендовалось.

Никто не соблюдал. Это было все равно что запретить бегать на переменах или курить в укромных местах. Однако и нарушали исподтишка, как нарушают правила дорожного движения, пока крупно не погорят.

Бывший начальник Лихарева, надзиратель Стригаль, все-таки погорел. А Дреер, можно сказать, поджег.

– Догадываешься, к чему я тут? – прищурил здоровый глаз Лихарев.

Словесник кивнул.

Месяц назад всех педагогов и воспитателей собрали у директора Сорокина. Учительский состав школы был небольшим и разместился легко.

Кабинет походил, видимо, на все начальственные обиталища. Разве что портрет президента не висел над кожаным креслом. Зато флажок с российским триколором на столе был тут как тут. Для какой-нибудь другой школы этот кабинет все же выглядел чересчур солидным, более подходя как минимум ректору финансовой академии. Ценные породы дерева, хорошая обивка, ухоженная зелень, немного причудливых безделушек. Впрочем, безделушками они смотрелись для разных человеческих комиссий, что иногда все-таки заглядывали. Если верить Сорокину, это давно разряженные артефакты, хранимые исключительно, чтобы отвлекать внимание официальных гостей. Для интересующихся, откуда у школы-интерната такие средства, заодно был приготовлен «иконостас» благодарственных бумаг в золоченых рамках от богатых спонсоров. Даже несколько фотографий олигархов, якобы посетивших свою альма-матер.

И бумаги, и фотографии были настоящими. Дмитрия это удивило больше всего, когда он шагнул в кабинет Сорокина первый раз. Никаких личин, никакой магической «косметики» – это учитель словесности мог бы распознать даже со своим седьмым уровнем.

Вместо первого лица государства вдоль стены шел ряд совсем других портретов. Великие наставники и деятели образования прошлого, начиная почему-то с Аристотеля. То ли потому, что философ и автор «Поэтики» основал Ликей, то ли потому, что воспитал Александра Македонского. Другие лица Дмитрий хорошо запомнил еще по университетской кафедре педагогики. Отчего-то у большинства фамилии заканчивались одинаково, несмотря на то, что их владельцы жили в разное время: Коменский, Ушинский, Луначарский, Сухомлинский… Как будто фамилия уже обязывала к выбору дела всей жизни. Выбивались, кроме Аристотеля, только Лев Толстой, Антон Макаренко и Януш Корчак. Могло показаться, что учителей прошлого тоже пригласили на собрание, только рассадили немного подальше и повыше, словно авторитетную комиссию.

А за столом расположились педагоги настоящего, отнюдь не претендующие на звание великих ни сейчас, ни потом. Однако все – Иные. В школе вообще не было ни единого человека ни среди учеников, ни среди персонала.

Дмитрий чувствовал себя не в своей тарелке. По правую руку от директора сидели оба школьных надзирателя – значит, дело серьезное. Но больше всего почему-то беспокоил незнакомый высокий мужчина. Дмитрий аккуратно посмотрел на гостя через Сумрак.

Светлый. Но все равно какой-то…

– Коллеги, у нас сотрудник городского Ночного Дозора Козлов Федор Николаевич. Из отдела по делам несовершеннолетних.

Дозорный встал и кивнул всем.

Вот оно, подумал Дмитрий. Оперативник. Что-то у них такое появляется в ауре. Может быть, потому, что часто сканируют чужие. А может быть, у самого Дмитрия шевельнулся еще давний, едва ли не с детсадовских времен засевший страх перед милицией и вообще людьми из разных там органов. Он, конечно, будучи совсем малышом, даже благоговел перед ними, помня разные фильмы про шпионов и полицейских, но все равно побаивался.

– Для Темных коллег – визит господина Козлова согласован и с Дневным Дозором, – продолжил тем временем директор Сорокин. – Федор Николаевич, прошу!

Дозорный выдержал паузу.

– Господа, – сказал наконец он.

Дмитрий уже привык, что между Иными не приняты некоторые человеческие условности, в том числе в обращении. Директор называл педагогов коллегами – и Светлых, и Темных, и надзирателей от Инквизиции, – и это слух не резало. А вот у Козлова так не получилось. Наверное, тот просто не знал, как выступать перед такой смешанной публикой.