— Мама у нее умерла. Аня очень
переживала. Отец еще восемь лет назад погиб, родственников нет, а маму она
очень любила. И так горе горькое, а тут еще поддержать некому. В общем,
лечилась она в больнице от нервов.
— В психиатрической больнице? —
уточнил Олег.
— Да. Только она совершенно нормальная,
это все от горя у нее. А вот соседу нашему из пятнадцатой квартиры не мешало бы
туда отправиться на полгодика, но говорят, здоров, хоть поверить в это трудно.
— Друзья у Анны есть? Мужчины? Кто к ней
ходит?
— Может, и заходил кто, я не видела.
Парень у нее был, еще до болезни, я думала, поженятся, но потом… участковый к
ней заходил, тоже парень неплохой, но и здесь не сложилось. Умер. Сердце
больное оказалось. Прямо на детской площадке и умер, утром нашли.
Женщина замолчала, Олег больше вопросов не
задавал, она подхватила сумку и не спеша стала подниматься по лестнице, а мы
спустились на первый этаж и вышли из подъезда.
— Значит, про участкового правда? —
пробормотала я, когда мы были уже на улице.
— Был такой случай. Молодой парень
двадцати восьми лет умер прямо на детской площадке. Непонятно, что он там делал
ночью… Врачи сказали — сердце… теперь я в этом очень сомневаюсь. Если бы не
твоя настойчивость, считалось бы, что Горбовский тоже умер от сердечного
приступа.
— Ты хочешь… не помню, как правильно это
называется… эксгумация?
— Чтобы получить разрешение на
эксгумацию, нужны неопровержимые улики. У нас пока вовсе никаких улик. Но
можешь не сомневаться, я докопаюсь, кто все это затеял.
— Знаешь, что я подумала, — сказала
я, направляясь к магазину «Вымпел», вывеска видна была еще от подъезда. —
Я уволюсь с работы.
— Что? — вроде бы не понял
Олег. — Зачем?
— Если это связано с моим повышением,
причина исчезнет, и этот тип успокоится. Разве нет? А если не успокоится,
значит…
— Но ведь тебе нравится твоя работа?
— Работа не проблема, — улыбнулась
я. — Между прочим, я хороший специалист. Не сомневаюсь, что работу я
найду. Зато буду знать наверняка…
— Что ты будешь знать? — вроде бы
рассердился Олег.
— Что все гораздо сложнее, — пожала
я плечами.
— Вот только не надо никакой мистики.
Ключи у тебя наверняка позаимствовали на работе, сделали дубликат и, зная, что
ты отсутствуешь, спокойно подменили картину. Горбовского убили, потому что
того, кто все это затеял, он знал, у него и выраженьице это позаимствовали — «я
на тебя смотрю», — произнес он с отвращением. — Горбовский рано или
поздно сообразил бы, кто это, вот от экстрасенса и поспешили избавиться.
Мы поравнялись с магазином, и возле мусорных
баков я увидела Анну, в оранжевом жилете и с метлой. Она работала не спеша и
вроде бы даже с удовольствием, двор блистал чистотой, мусорные баки, видимо,
последний этап утренней уборки.
Заметив меня, она выпрямилась и замерла,
опираясь на метлу, ожидая, когда мы подойдем ближе.
— Привет, — сказала она без улыбки.
— Здравствуй, — отозвалась я, косясь
на Олега, и вдруг почувствовала неловкость. — Это Олег. Я тебе про него
рассказывала.
— Понятно. Вон там скамейка, посидите, я
минут через десять освобожусь.
Скамейка действительно была рядом с кустами
сирени. Мы устроились там, Анну из-за кирпичной стены, отделяющей баки от
тротуара, видно не было, лишь иногда мелькал оранжевый жилет.
— Она не обманула, — заметила я.
Впрочем, я в этом и не сомневалась и заговорила только для того, чтобы нарушить
молчание. По непонятной причине оно меня тяготило.
— Это ничего не значит, —
упорствовал Олег.
Прошло минут пятнадцать, и я увидела Анну в
спортивном костюме и без яркой жилетки, в руках она держала рукавицы. Она
подошла и устроилась на скамейке рядом со мной.
— У меня в подвале комнатушка для
инвентаря, — сообщила она, предваряя возможные вопросы, впрочем, ни меня,
ни Олега это сейчас не интересовало.
— Мы пришли поговорить о картине, —
начал Олег. — Точнее, о том, кто и когда мог ее подменить.
— Ясно, — серьезно сказала она,
глядя на меня, а не на Олега. — Думаете, это я? Думайте на здоровье. И
вообще, что хотите, то и думайте, а также делайте. Я тебе уже говорила, мент
здесь не поможет, — покачала она головой, поднялась и пошла к своему дому.
— Девушка, — решительно вскочил
Олег, но на Анну это впечатления не произвело.
— У меня справка из психушки, —
весело отозвалась она, — так что с меня взятки гладки.
— И ты еще сомневаешься, что картина — ее
рук дело? — возмутился Олег, когда она поспешно скрылась за углом дома.
— Откуда ей знать о картине, если до
этого она не была в моем доме? — напомнила я, но он продолжал
упорствовать. — Мне надо заехать на работу, — сказала я, поднимаясь.
— В самом деле хочешь написать
заявление? — вроде бы забеспокоился Олег.
— Хочу. Денег на первое время мне хватит.
А там и работу найду. Если все это не прекратится, у меня хотя бы будет
возможность… разобраться, — закончила я не очень убедительно.
— Расследованием занимается милиция, а
тебе лучше поехать к родственникам, а еще лучше — где-нибудь отдохнуть. А когда
вернешься из отпуска…
Я не очень-то его слушала и уволиться
намеревалась всерьез. Вдруг повезет, и Азазель оставит меня в покое. Хотя
теперь я в этом здорово сомневалась. Анна никакого отношения к моей работе не
имела, но зачем-то ему понадобилось, чтобы мы встретились, а значит, происходящее
не связано с моим предполагаемым повышением. Я даже думать боялась, с чем оно
может быть связано.
* * *
Олег поехал вместе со мной, по дороге он
пытался уговорить меня «не делать глупостей», как он выразился, правда, в офис
подниматься не стал, по моей просьбе ждал в машине.
Когда я сообщила о своем намерении Сергею
Юрьевичу, лицо его приняло такое выражение, что мне даже стало его жаль.
— Как это? — растерялся он. — С
какой стати? Да я слышать ничего не хочу об этом. Какая муха тебя укусила?
Я честно ответила, что после двух несчастных
случаев чувствую себя здесь крайне неуютно, и хотя ценю свою работу и уважаю
Сергея Юрьевича, но по здравом размышлении решила уйти.