Талтос - читать онлайн книгу. Автор: Энн Райс cтр.№ 3

Тем не менее он все же продолжал составлять и изучать историю своего рода, скрупулезно фиксируя все сведения о себе самом. А вот что касается предсказания будущего, то в этом искусстве он не отличался выдающимися способностями – по крайней мере, так ему казалось.

До его ушей донеслось тихое жужжание – едва слышный шум спиралей, проложенных под мраморным полом и медленно нагревающих воздух в комнате. Ему представлялось, будто он способен слышать тепло, пробирающееся сквозь ботинки. Благодаря заботливым усилиям спиралей в башне никогда не было слишком холодно или удушающе жарко. Ах, если бы такой же комфорт можно было создать во всем остальном мире! Если бы можно было в изобилии обеспечить всех пищей и теплом. Его компания тратила миллионы на оказание помощи жителям расположенных за морями и океанами пустынь и джунглей, но кому достается эта помощь и кому она действительно приносит пользу, выяснить никогда не удавалось.

С возникновением кинематографа, а позже и телевидения у него появилась надежда, что войн и голода впредь никогда не будет. Увидев их на экране, люди придут в ужас и сделают все, чтобы подобное больше не повторилось. Что за глупая мысль! Напротив, войны разгорались все чаще, от голода страдали целые народы, и конца этому не было видно. Племена сражались между собой на всех континентах Голодная смерть уносила миллионы. Нужно было срочно принимать меры, ведь сделать предстояло так много. И стоит ли в этих условиях так тщательно и осторожно подходить к проблеме выбора? Почему бы не делать все, что необходимо?

Снегопад начался снова. Снежинки падали на землю – такие крошечные, что их едва можно было разглядеть, – и, едва коснувшись темных тротуаров и мостовых, тут же таяли. Так, во всяком случае, ему казалось. Но эти тротуары и мостовые находились примерно шестьюдесятью этажами ниже, поэтому он не мог сказать с полной уверенностью, что именно там происходило. Полурастаявший снег падал на водосточные желоба и оседал на ближайших крышах. Возможно, вскоре все вокруг станет белым, и в надежно запертой теплой комнате будет казаться, что город за окнами вымер, опустошенный неким поветрием, не разрушившим дома, но убившим все теплокровные существа, которые в них жили, как термиты внутри деревянных стен.

Небо оставалось черным, а точнее, словно бы исчезало – именно это не нравилось ему в снежную погоду. А он так любил недоступную взорам спешащих по улицам людей высокую панораму небес над Нью-Йорком.

– Башни. Ты должен построить для них башни, – вслух сказал он себе. – Создай в поднебесье огромный музей с террасами вокруг.

И пусть стеклянные лифты возносят людей как можно выше, чтобы они могли увидеть…

И пусть среди множества башен, построенных для торговли и получения прибыли, поднимутся башни для развлечений, призванные доставлять удовольствие и радость.

Внезапно ему в голову вновь пришла мысль, уже не раз его посещавшая и заставлявшая размышлять, строить различные предположения и догадки первыми письменными документами были коммерческие перечни купленных и проданных товаров. Такого рода инвентарные ведомости обнаруживали на клинописных дощечках, найденных в Иерихоне… Аналогичные находки были сделаны в Микенах.

В древние времена никто не осознавал, как важно записывать чьи-либо мысли или идеи. Архитектурные сооружения – совсем другое дело. Наиболее величественными были, конечно, культовые строения: храмы или исполинские зиккураты – ступенчатые пирамидальные башни, сложенные из глиняных кирпичей и облицованные известняком, на вершинах которых люди приносили жертвы богам. Следует вспомнить и каменные круги из огромных валунов – сарсенов, или, как их еще называют, сарацинских камней, – в долине Солсбери.

Теперь, семь тысячелетий спустя, величайшие здания возводятся для коммерческих целей. На их фронтонах запечатлены названия крупнейших банков, гигантских корпораций или влиятельных частных компаний, подобных его собственной. Глядя из своего окна сквозь снежную мглу, он мог прочесть эти названия, написанные ярко светящимися в ночи крупными печатными буквами.

Что же касается храмов и культовых учреждений, то они превратились в руины или совсем исчезли. Если постараться, где-то далеко внизу можно различить шпили собора Святого Патрика. Но ныне это священное место скорее памятник прошлого, чем средоточие религиозного духа. В окружении высоких безликих зданий из стекла и бетона собор выглядит чересчур хрупким, изящным, устремленным к небесам строением. Величественным он кажется лишь тем, кто смотрит на него, стоя внизу, на тротуаре.

Иерихонские писцы могли бы по достоинству оценить такие перемены, думал он. Впрочем, кто знает… Возможно, и нет. Он сам едва понимал происходящее, однако плоды развития цивилизации все же казались поистине гигантскими и поражали его воображение в гораздо большей мере, чем воображение любого из человеческих созданий. Коммерция и бесконечное разнообразие великолепных и полезных вещей, несомненно, призваны в конечном счете спасти мир, если только… Преднамеренное устарение вещей, массовое уничтожение товаров прошлого сезона, стремление объявить не соответствующей времени и запросам покупателей продукцию конкурентов – все это результат катастрофического недостатка дальновидности и здравого смысла. Винить в столь серьезных просчетах можно лишь весьма ограниченное применение рыночной теории. Настоящая революция произошла не в процессе создания и уничтожения, а в ходе широчайшей изощренной и бесконечной экспансии. Прежние понятия давно ушли в небытие. Путь к спасению лежит не в постижении старых истин, а в его обожаемой, собранной на фабрике Бру, в калькуляторах, лежащих в карманах миллионов людей, в аккуратных строчках, написанных легко скользящими по бумаге шариковыми ручками, в пятидолларовых Библиях и в заполнивших витрины аптек прекрасных игрушках по цене пенни за штуку.

Похоже, здесь найдется приложение и для его ума: он сумеет постичь и принять новшества, проникнет в суть вещей, разработает и четко сформулирует вполне понятные, легкообъяснимые теории, если только…

– Мистер Эш… – прервал его размышления чей-то негромкий голос.

Этого было вполне достаточно. Он вымуштровал их всех: «Не хлопайте дверью. Говорите тихо. Я вас услышу».

Голос принадлежал Реммику, человеку мягкому от природы, англичанину (с незначительной примесью кельтской крови, о чем Реммик, впрочем, даже не подозревал), – личному слуге, в течение последнего десятилетия ставшему поистине незаменимым. И все же не за горами то время, когда в целях безопасности Реммика придется отослать прочь.

– Мистер Эш, вас ожидает молодая женщина.

– Благодарю вас, Реммик, – откликнулся он едва слышно; слова прозвучали еще тише, чем сообщение слуги.