– Нам следует сегодня встретиться, – тихо
произнесла Меррик. – Твой приятель-дух опасен. Я чувствую его присутствие.
Он не слишком стремится показаться на глаза мне или Лестату. Но он способен
навредить остальным. Нельзя терять времени.
– Встретимся в особняке? – спросил я.
– Да, ты поезжай с семьей, – ответил
Лестат, – а когда прибудешь на место, мы уже будем тебя ждать.
– Твоя мать тоже поедет на ферму, – сказала
Меррик. – Однако она намерена тут же снова уехать. Постарайся ее
задержать. Мы должны с ней поговорить. Так и скажи ей – мы должны с ней
поговорить. Используй любые средства, лишь бы задержать ее.
– Но зачем? – удивился я.
– Когда мы соберемся вместе, ты поймешь, –
ответила Меррик.
Меня ждал лимузин. Меня ждали Томми, Пэтси, Большая Рамона,
Нэш, Жасмин и Клем.
Я оглянулся на гроб. Служащие похоронного бюро и
кладбищенская команда готовили склеп – делали то, что мы не должны были видеть.
Я вернулся туда, вытащил две розы из цветочной горы и, подняв глаза, увидел
Гоблина.
Он стоял в дверях склепа. Одетый в точности как я, в черном
костюме, с такой же точно стрижкой, он смотрел на меня диким сверкающим
взглядом, и хотя он был непрозрачным, я увидел, как под его призрачной кожей
разливается по сосудам кровь, питая то, что и составляло иллюзию. Его образ
оставался видимым секунду, может, две, а затем исчез, как погашенное пламя.
Меня передернуло. Я почувствовал дуновение ветра. Пустоту.
Прихватив две розы, я залез в машину, и мы поехали в
Блэквуд-Мэнор.
Пэтси рыдала всю дорогу.
– Я не подходила к этому проклятому склепу все эти
годы, – приговаривала она. – А тут пришлось всем ехать на кладбище
посреди ночи, и все из-за Квинна, маленького Квинна, он, видите ли, так
распорядился, наш маленький Квинн!
– Могла бы и не ехать, – сказала Большая
Рамона. – Тихо, а то тебе будет плохо.
– Иди к черту, всех вас к черту, никто даже понятия не
имеет о том, как мне бывает плохо.
И так всю долгую дорогу домой.
К тому времени, когда мы подъехали к особняку, от обеих роз
в моих руках остались лишь отдельные лепестки.
Глава 47
Пэтси занимала спальню напротив моей, и, как только мы
приехали домой, Синди, наша любимая сиделка, поднялась к ней, чтобы проверить,
приняла ли она лекарство, и дать ей какое-нибудь слабенькое успокоительное.
Вскоре Пэтси была переодета в традиционную для Блэквуд-Мэнор фланелевую ночную
рубашку и не высказывала никаких намерений куда-то отправиться, хотя, когда я
проходил мимо ее двери в свою комнату, она не упустила случая пронзительно
прокричать мне вслед, что ее чуть не вырвало, когда я потащил их всех на
кладбище "в полночь".
На самом деле полночь еще не наступила.
Что касается Гоблина, каждый сознавал опасность. Мне не
пришлось предупреждать Жасмин и Клема, чтобы они приглядывали за Джеромом, или
просить Нэша, чтобы он не спускал глаз с Томми. Все знали, как поступил Гоблин
с тетушкой Куин. Даже Пэтси верила в это, и Большая Рамона теперь стала ее
компаньонкой и охраной.
Никто не должен был подниматься по лестнице в одиночку. Не
следовало впадать в панику при виде бьющегося стекла. Все должны были
оставаться в доме, передвигаться по двое или по трое, включая меня
самого, – как раз сейчас "двое друзей" ждали в моих личных
апартаментах.
Они ждали меня, как и обещали. Мы собрались за центральным
столом – Меррик, Лестат и я, – и Меррик, высокая, очень худая женщина со
смуглой кожей и пышными темными волосами, сняла свой белый шарф, огромные очки
и сразу начала говорить.
– Это существо, этот призрак, который следует за тобой
по пятам, твой кровный родственник, и эта связь очень важна.
– Как такое может быть? – удивился я. – Я
всегда считал его духом. Меня преследовали призраки, но они всегда прямо говорят,
кто они такие, у каждого своя история, каждый когда-то прожил земную жизнь.
– У него тоже есть история, тоже есть прошлое, поверь
мне.
– Какая же? – спросил я.
– А ты сам не догадываешься? – осторожно
осведомилась она, заглядывая мне в глаза, словно я что-то скрывал, возможно, от
себя самого.
– Понятия не имею, – ответил я. Мне легко было с
ней общаться. Казалось, она все понимает. – Он всегда был рядом, –
сказал я, – с самого начала. Я думал, что чуть ли не сам его создал. Что я
притянул его к себе откуда-то из пустоты и придал ему собственный образ. Я
знаю, что он из чего-то состоит. Из эфира. Астральных частиц – какого-то вида
материи. Из чего-то такого, что подчиняется законам природы. Мона Мэйфейр
как-то раз объяснила мне, что подобные духи обладают ядром, своего рода сердцем
и системой циркуляции. Насколько я понимаю, теперь моя кровь питает эту
систему, и, когда он вытягивает из меня кровь после моего насыщения, он
становится все сильнее и сильнее. Но я никогда, даже на секунду, не мог
предположить, что он чей-то призрак.
– Я видела его на кладбище, – призналась
Меррик. – Точно так же, как и ты его видел.
– Ты видела его перед нашим склепом? Когда я пошел за
розами?
– Нет, до того, – услышал я в ответ. – Это
очень сильный призрак. Тарквиний, он твой близнец.
– Да, я знаю, мой абсолютный doppelganger.
– Нет, Тарквиний, я имею в виду, что он призрак твоего
брата-близнеца, твоего идентичного брата-близнеца.
– Это невозможно, Меррик, – сказал я. –
Поверь мне, я благодарен тебе за то, что ты так рьяно взялась решать эту
проблему, но существует очень простая причина, почему этого не может быть.
Фактически две причины.
– И каковы они? – поинтересовалась она.
– Ну, во-первых, если бы у меня был близнец, я бы это
знал. Мне бы сказали. Но еще важнее то, что Гоблин пишет правой рукой, а я всю
жизнь был левшой.
– Тарквиний, – сказала Меррик, – он
зеркальный близнец. Неужели ты никогда не слышал о таких? Такие близнецы похожи
друг на друга, как отражение в зеркале. Существует старинная легенда,
утверждающая, что каждый левша – это один из выживших зеркальных близнецов,
тогда как второй погиб в утробе. Но твой близнец погиб по-другому. Тарквиний, я
думаю, нам нужно поговорить с Пэтси. Полагаю, Пэтси хочет, чтобы ты обо всем
узнал. Она устала хранить молчание.
Я был настолько потрясен, что не мог произнести ни слова.