Вы стали интересным соперником для того, кто любит сложные
задачи, и мне придется употребить все свое влияние, чтобы защитить вас – по
отдельности или всех вместе – от ненасытной жажды, которую вы в нем так
неосторожно пробудили».
Я внимательно прочитал написанное и уже собирался поставить
подпись, как вдруг холодная рука Лестата крепко сжала мое плечо.
Он повторил слова «интересным соперником» и хитро
рассмеялся.
– Не причиняй им вреда, прошу тебя, – прошептал я.
– Пошли, Дэвид, – уверенно произнес он, – нам пора
уходить. Пошли. Напомни мне, чтобы я рассказал о своих неземных скитаниях и еще
о многом другом.
Я склонился над листом, тщательно выводя подпись, и тут
осознал, что за свою жизнь мне пришлось подписать для Таламаски бесчисленное
количество документов, и вот теперь я вновь ставлю подпись под документом,
который тоже останется в архивах ордена.
– Ладно, дружище, я готов, – сказал я. – Но дай
мне слово.
Мы прошли по длинному коридору в заднюю половину дома. Его
тяжелая рука по-прежнему лежала у меня на плече. От одежды и волос Лестата
пахло свежестью.
– Нам предстоит написать о многом, – заговорил
он. – Ты ведь не станешь удерживать нас от этого, правда? И в своем новом
убежище мы сможем излить свои признания на бумагу.
– Да, – ответил я, – сможем. Никто не лишит нас
права писать, Лестат. Надеюсь, этого достаточно.
– Вот что я тебе скажу, старина, – произнес он,
останавливаясь на балконе и бросая последний взгляд на дом, который так
любил. – Давай оставим его Таламаске, что скажешь? Обещаю, ради тебя я
стану самим воплощением терпения, если только служители ордена не вооружатся
кольями. Ну как, справедливо?
– Вполне, – ответил я.
Итак, я завершаю повествование о том, как Меррик Мэйфейр
стала одной из нас, и о том, как и почему мы покинули Новый Орлеан, чтобы
затеряться в огромном мире.
Эту историю я написал для вас, мои братья и сестры в
Таламаске, а также для многих и многих других людей.
4:30 пополудни.
Воскресенье
25 июля 1999 г.