Железный крест - читать онлайн книгу. Автор: Камилла Лэкберг cтр.№ 78

— Хорошо, — невнятно произнесла Эрика: ириска во рту растаяла еще не до конца.

Она вернулась в кабинет и уселась перед компьютером. Ей никак не удавалось определить своего отношения к этим совместным прогулкам. Ничего против Карин она не имела — довольно симпатичная женщина, к тому же Патрик расстался с ней много лет назад. Эрика была совершенно уверена, что романтические отношения с Карин для Патрика — законченная глава. И все же, все же… Наверняка многим покажется странным, что она не возражает против общения мужа с бывшей женой. Когда-то он все-таки с ней спал! Эрика против воли представила себе эту картину, тряхнула головой, чтобы отогнать непристойное видение, и вынула из пакета еще одну ириску. Надо взять себя в руки. Ревность — это не ее епархия.

Она открыла Интернет — просто чтобы отвлечься. И тут же вспомнила — написала в Google «Ignoto militi» и получила десятка три ссылок. Нажала на первую — и тут же сообразила, почему ей показались знакомыми эти слова. Школьная экскурсия в Париж черт знает сколько лет назад. Экскурсовод подвел группу умеренно заинтересованных школьников к Триумфальной арке и Могиле Неизвестного Солдата. «Ignoto militi» означает всего-навсего: «Неизвестному солдату».

Эрика нахмурилась. Неизвестному солдату… Она попыталась обдумать, что бы это могло значить, но мысли тут же обросли вопросительными знаками. Конечно, это могло быть случайностью — Эрик Франкель сидел у стола, задумался над чем-то, примерно как она сейчас, и машинально, раз за разом, чертил в блокноте два слова. «Ignoto militi». А может, он вложил в это латинское изречение какой-то тайный смысл? И если да, то какой? Она почитала другие ссылки и, не найдя ничего интересного, закрыла окно. Так… третья «Думле», ноги на стол… посмотрим, что придет в голову.

И мысль не заставила себя ждать. Она пришла, причем так быстро, что Эрика не стала дожевывать ириску, а просто-напросто ее проглотила. Конечно, натяжка, но…

Сбежав по лестнице, Эрика схватила ключи от машины и выскочила из дома. Через сорок пять минут она сидела в машине на больничной парковке и не знала, как действовать дальше — только сейчас она поняла, что у нее нет никакого плана. Конечно, ничего не стоило набрать номер уддевалльской больницы и узнать, в каком отделении лежит Герман Юханссон, что она и сделала. Ну а дальше? Как попасть к нему в палату? И пустят ли ее?

Что ж, придется импровизировать. В вестибюле больницы она купила большой букет, поднялась на лифте на нужный этаж и решительным шагом направилась в отделение. Никто не обратил на нее внимания. Тридцать пятая палата. Теперь оставалось надеяться, что у него нет посетителей.

Эрика глубоко вдохнула, выдохнула и открыла дверь. В палате было две кровати. Сосед спал глубоким сном, а сам Герман лежал, уставившись в потолок и симметрично вытянув руки вдоль тела.

— Здравствуйте, Герман, — мягко сказал Эрика и пододвинула стул к кровати. — Не знаю, помните ли вы меня. Я зашла навестить Бритту, и вы на меня рассердились.

Сначала ей показалось, что Герман ее не слышит. Или не хочет слышать.

Но через несколько мгновений он словно очнулся и медленно перевел на нее взгляд.

— Я знаю, кто вы. Дочь Эльси.

— Да, верно. Я дочь Эльси. — Эрика постаралась улыбнуться как можно приветливей.

— Вы и второй раз приходили… — Он смотрел на нее, не мигая. — Ну… когда это случилось.

Эрика вдруг почувствовала к нему острую жалость. Вспомнилось, как он лежал, судорожно обняв свою мертвую жену, а сейчас высокий Герман показался таким маленьким, хрупким и несчастным в этой огромной высокотехнологичной кровати… Это был совсем другой человек — не тот, который накричал на нее и выгнал из дома.

— Да… я была там. С Маргаретой. — Она ожидала, Герман что-то скажет, но он еле заметно кивнул и не произнес ни слова. — Поймите меня… Я пытаюсь узнать хоть что-то о моей маме. Наткнулась на имя Бритты, и мне показалось, она знает гораздо больше, чем рассказала… успела рассказать.

Герман улыбнулся странной улыбкой, но опять промолчал.

— Мне кажется очень странным совпадением, что погибают двое маминых друзей детства, один за другим, за короткое время… — Эрика остановилась и решила дождаться, пока он наконец что-то скажет.

У Германа по щеке скатилась слеза, он механически поднял руку и стер ее.

— Я убил ее, — сказал он, отвернулся от Эрики и опять уставился в потолок. — Я ее убил.

Эрика уже знала эту версию. Патрик к тому же дал юридическую формулировку: нет фактов, доказывающих обратное. Но она догадывалась, что Патрик сомневается. Мартин тоже сомневался, и она не верила, что Герман мог убить Бритту. К тому же в интонации Германа она уловила какую-то странную нотку, которую не могла истолковать.

— А вы знаете, что именно Бритта хотела… или не хотела мне рассказать? Что случилось тогда, в последние годы войны? Хоть что-нибудь вы знаете о моей матери? У меня есть право спрашивать, право дочери! — спокойно, но настойчиво произнесла Эрика.

Она пыталась себя убедить, что не подвергает этого разбитого горем человека непосильной психической нагрузке, хотя сознавала, что это может быть и не так. Эрика понимала — ее желание узнать побольше о прошлом своей родной матери начало приобретать настолько маниакальный характер, что чутье и такт могли и притупиться.

Он не ответил.

— Когда Бритта была не в себе… когда я приходила к вам впервые, она сказала что-то насчет неизвестного солдата, который шепчет. Вы знаете, что она имела в виду? Мне кажется, она приняла меня за Эльси. Я уже не была для нее дочерью, я была самой Эльси. И этот неизвестный солдат — что она имела в виду?

Сначала Эрика не могла понять, что за звук издал Герман. Потом сообразила: он начал смеяться. Это был даже не смех — скорее горькая пародия. Она не могла понять, что смешного нашел он в ее словах. А может быть, и ничего.

— Спроси Пауля Хеккеля! И Фридриха Хюка… Они тебе ответят… они тебе все расскажут…

Герман смеялся все громче и громче, так что кровать затряслась. Его смех испугал Эрику еще больше, чем апатичное безысходное горе.

— Кто они? Где я могу их найти? Какое они имеют к этому отношение? — Она схватила Германа за плечи, но тут открылась дверь.

— Что здесь происходит? — В дверях с грозной миной и скрещенными на груди руками стоял врач.

— Простите, я случайно зашла не в ту палату. А пациент захотел со мной поговорить, а потом… — Она не окончила, еще раз извинилась и выбежала из палаты.

Пока Эрика неслась к машине, сердце колотилось так, что, казалось, сейчас разорвется. Два имени… Два имени, которые она никогда не слышала и которые ничего для нее не значили. Какое отношение имеют ко всей этой истории два немца? Может быть, это в какой-то степени касается Ханса Улавсена? Он же состоял в Сопротивлении, сражался с немцами, пока не был вынужден бежать в Швецию.

Всю обратную дорогу она иногда мысленно, а иногда и вслух повторяла: Пауль Хеккель, Фридрих Хюк. Странно, сначала она решила, что имена ей совершенно незнакомы, а теперь начало казаться, будто где-то она их слышала.