Одиннадцать минут - читать онлайн книгу. Автор: Пауло Коэльо cтр.№ 28

Он выпил третью порцию виски. Мария мысленно сделала то же самое, представляя, как обжигающий шарик алкоголя прокатывается по пищеводу, как разбегается по крови, вселяя в душу отвагу, – и почувствовала, что охмелела, хоть не сделала и глотка. Голос Ральфа Харта звучал теперь тверже:

– Ладно. Я не могу купить твою любовь, но ты сказала, что знаешь о сексе все. Научи меня сексу. Или научи, что такое Бразилия. Научи хоть чему-нибудь такому, чтобы я мог оказаться рядом с тобой.

Что ему ответить?

– В Бразилии я знаю только два города – тот, где родилась, и Рио. Что касается секса, я не верю, что тебя можно чему-нибудь научить. Мне скоро двадцать три, ты всего на шесть лет старше, но уверена – ты жил в миллион раз интенсивней, чем я. Я знаю лишь мужчин, которые платят, чтобы делать, что хочется им, а не мне.

– Все, о чем может мечтать мужчина, воображая себя в постели с одной, двумя, тремя женщинами, я испробовал в действительности. И не знаю, многому ли научился.

Снова воцарилось молчание, но на этот раз нарушить его должна была Мария. И Ральф не помог ей – как раньше она ему не помогла.

– Ты хочешь... использовать мои профессиональные навыки?

– Я просто хочу тебя.

Нет, он не мог произнести эти слова – потому что именно эти слова она мечтала услышать. И снова – землетрясение, извержение, буря. Ей не выбраться из этой ловушки, которую она сама себе подстроила, она потеряет этого человека, так никогда и не овладев им по-настоящему.

– Ты знаешь, Мария. Научи меня. Быть может, это спасет меня. И тебя. Вернет нас обоих к жизни. Ты права – я всего на шесть лет старше тебя, но прожил словно несколько жизней. У нас – совершенно разный жизненный опыт, но мы оба потеряли надежду. Единственное, что может внести мир в наши души, – это быть вместе.

Зачем он все это говорит? Это немыслимо – и тем не менее это правда. Они виделись всего однажды и все-таки испытывали потребность друг в друге. Страшно представить, что будет, если их встречи продолжатся. Мария была умна от природы, и к тому же давали себя знать много месяцев чтения и наблюдений за природой человеческой; у нее была цель в жизни, но была и душа, и в душу эту предстояло заглянуть, чтобы открыть источаемый ею «свет».

Она устала быть такой, как была все это время, и, хотя скорое возвращение в Бразилию сулило много нового, трудного, интересного, она еще не познала все, что могла познать. И вот теперь Ральф Харт, человек из породы тех, кто принимает любые вызовы судьбы, кто знает все, просит эту девушку, эту проститутку, эту Любящую Мать спасти его. Что за нелепость!

Бывали в ее практике мужчины, которые вели себя с ней сходным образом – одним не удавалось возбудиться, другие хотели, чтобы с ними обращались как с маленьким ребенком, третьи изображали исполнение супружеского долга, уверяя, что их возбуждает, когда у жены – много любовников. Впрочем, хотя ни одного из «особых клиентов» ей пока не попадалось, Мария уже убедилась в том, какое неимоверное количество фантазий гнездится в человеческой душе. И все же каждый из прежних клиентов жил в своем мире, но никто не просил: «Уведи меня отсюда». Наоборот, они пытались затащить в свой мир Марию.

Но, хотя все эти многочисленные мужчины платили ей деньги, не одаривая никакой энергией, нельзя сказать, чтобы она уж совсем ничему не научилась. А вот если бы кто-нибудь из них в самом деле искал любви, а секс был бы лишь ее частью, какого обращения хотелось бы Марии?

Что бы ей понравилось?

– Получить подарок, – сказала она.

Ральф Харт не понял. Подарок? Он и так уже заплатил ей вперед за ночь и за такси, поскольку ритуал был ему известен. Что она хочет сказать этим?

В этот миг Марию осенило – она поняла, что должны чувствовать мужчина и женщина. Взяв Ральфа за руки, она повела его в комнату.

– В спальню подниматься не будем.

Она погасила свет, села на ковер и велела ему сделать то же самое. Увидев камин, приказала:

– Разожги.

– Сейчас же лето...

– Разожги камин. Ты же сам хотел, чтобы сегодня ночью я направляла наши шаги.

Взгляд ее был тверд – она надеялась, Ральф заметит исходящий от нее свет. И поняла, что заметил, – потому что он вышел в сад и вернулся с несколькими мокрыми от дождя поленьями, положил их вместе со старыми газетами в камин и развел огонь. Потом двинулся на кухню за бутылкой виски, но Мария удержала его: – Ты спросил меня, чего я хочу?

– Нет, не спрашивал.

– Так знай: человек рядом с тобой – существует. Думай о нем. Думай, не предложить ли ему виски, джину или кофе. Спроси.

– Что ты выпьешь?

– Вина. Вместе с тобой.

Ральф принес бутылку вина. К этому времени огонь в камине уже разгорелся; Мария погасила последнюю лампу, и комнату освещало теперь только пламя. Она вела себя так, словно всегда знала: именно таков должен быть первый шаг – узнать того, кто рядом с тобой, убедиться, что он и вправду – рядом.

Открыв сумочку, достала оттуда ручку, купленную в супермаркете. Не все ли равно – сгодится и ручка.

– Возьми. Я купила ее на тот случай, если придется что-нибудь записать насчет усадебного хозяйства. Пользовалась ею два дня, работала, можно сказать, не покладая рук. Она хранит частицу моего усердия, моей сосредоточенности, моей воли. Теперь я отдаю ее тебе.

Она мягко вложила ручку в его руку.

– Вместо того чтобы купить что-нибудь такое, что понравилось бы тебе, я даю тебе свое, на самом деле принадлежащее мне. Это – подарок. Это – знак уважения к человеку, который рядом со мной. Это – просьба понять, как важно то, что он – рядом со мной. Я по доброй воле, от чистого сердца даю тебе предмет, в котором заключена частица меня самой.

Ральф поднялся, подошел к книжной полке, что-то снял оттуда и вернулся.

– А это – вагончик игрушечной железной дороги. В детстве мне не разрешали пускать ее самому: отец говорил, что она очень дорогая, из Америки... И мне оставалось только ждать, когда ему придет охота расставить все это посреди комнаты... Но по воскресеньям он обычно ходил в оперу. Детство кончилось, поезд остался, так и не принеся мне никакой радости. Я сохранил и рельсы, и паровозик, и станционные постройки, и даже инструкцию – был у меня поезд, вроде бы мой, но и не мой. Какой же он мой, если я с ним не мог играть?