— Ты находишься в моем августейшем присутствии, — промолвил
Властелин Теней, подплывая ближе. Рииза смутил его голос: он шел с другой
стороны. — Но я дарую тебе разрешение не преклонять колени.
— Я ничего не могу тебе сказать, — сказал Рииз. — Я ничего
не знаю.
— Я осведомлен об этом недостатке. — Теперь голос шел из
другого места. — Весьма сожалею, ты должен понять, мне не остается иного
выбора. Ответ находится, или может находиться, внутри.
— О чем вы говорите?
— О Конце этого Мира и всех предыдущих Миров. — Властелин
Теней подплыл еще ближе. Единственный бледный глаз рассматривал добычу. — Твоя
роль состоит в том, чтобы помочь мне узнать, когда сказать «прости» этой самой
новой Земле. — Он уставился на грудь Рииза. — Ты чувствуешь какой-нибудь позыв
перепрыгнуть в следующий вариант? Есть ли в твоем сердце трепет?
Это было одним из признаков. Риизу не хотелось знать, откуда
его тюремщику известно об этом.
— Я не знаю, когда перепрыгну. Это просто происходит.
— Ты чувствуешь, будто ты умираешь, так?
Именно так. У всех так. Прыжок спасал им жизнь, но это было
ужасное ощущение. Рииз молчал.
— Мне нужно знать, осталось ли еще время. Представляю все
неудобства, которые тебе это доставит, но знай, я сохраню память о твоей
жертве, когда вновь пересеку границу нового мира, того, что идет за этим.
За спиной Сына Мрака вспыхнул черный свет, пожирая белизну.
Слово «жертва» громким эхом звучало в ушах плененного беглеца.
— Клянусь, я ничего не знаю. Спроси проклятого Лодочника,
если тебе нужен ответ. Спроси его.
Свет, почти нацелившийся на его грудь, внезапно исчез.
Его призрачный тюремщик придвинулся так близко, что Рииз мог
только смотреть в его единственное мечущееся око.
— И ты видел этого Лодочника?
Надежда вернула Рииза к жизни. Он быстро кивнул.
— Видел. В городе, недалеко отсюда.
— Ты славно послужил мне, сообщив это. — Сын Мрака
отодвинулся на расстояние вытянутой руки. — Я должен знать об этой встрече.
— Пожалуйста, отпустите меня, я все расскажу.
Его тюремщик мигнул, а затем тоном, в котором почти звучала
улыбка, ответил:
— Но в этом нет необходимости. Теперь, когда я знаю, что
искать, машине будет очень просто извлечь из тебя это знание, так же как я
извлекаю нужные мне ответы. Возможно, эта встреча с тем, кого ты зовешь
Лодочником, подарит мне наилучшее решение всех моих проблем. И можешь быть
уверен, за это ты получишь мою вечную благодарность.
Опять возник черный свет и немедля сфокусировался на Риизе.
***
Гилбрин-Бродяга покинул ресторан, получив информации больше,
чем надеялся обнаружить. Осторожные вопросы и спокойное наблюдение за
обстановкой позволили ему составить любопытную, но непонятную картину.
Вероятно, господин Таррика в этой харчевне расследовал
какие-то события, с ним был еще один Странник. Шутник не мог сказать, кем был
второй. Он не узнал его ни по смутному описанию, полученному от персонала, ни
по оставшемуся энергетическому следу. Да Гилбрин и сомневался, что установить
личность второго беглеца так же важно, как понять причину, по которой эта пара
сюда приходила. К сожалению, тут картина была совсем туманной.
Он чувствовал, в каком направлении они оба ушли. Идти по
следам Гилбрину труда не составляло, так как эта пара оставила их совсем недавно.
Он огляделся, ища Майю. Ее нигде не было видно, но Гилбрин
не стал попусту беспокоиться. Скорее всего она просто зашла за угол, разыскивая
какие-нибудь улики. Майя более уравновешена, чем он, — это Бродяга охотно
признавал. Она не из тех, кто кинется сломя голову неизвестно куда,
одна-одинешенька.
Не желая больше терять времени, Гилбрин мысленно
сконцентрировался на ней. Рошали уже в курсе, что они находятся в Чикаго, нет
смысла от них прятаться. Лучше им вместе заниматься делом.
«Майя, дорогая, вернись к ресторану. Я кое-что нашел».
Он ее не чувствовал. Это невозможно! Из всех Странников ее
он знал лучше всего, ближе всего, она единственная действительно смирялась с
его обманчивой натурой.
Гилбрин быстро дошел до угла и выглянул из-за него.
Майи нет. Он поспешил на противоположный угол и осмотрел там
обе улицы. Никаких признаков.
«Ты — идиот. Бродяга», — вдруг отругал он себя. Носиться в
поисках туда-сюда, как простые смертные в этом мире.
Почти ни у кого из них нет той силы, что у него. Искать не
только глазами, но и разумом.
Обнаружить ее след было детской игрой, теперь, когда у него
обострилась чувствительность для поиска. Все еще ворча на себя, Гилбрин почти
перелетел через улицу. Опасаясь Рошалей, Майя, конечно, ставила защиту от них.
Она-то более благоразумна, чем он.
Ее след вел мимо башни и к самой реке. «Как же далеко ты
улетела, дорогая. Даже я не ушел бы в такую даль».
Он не мог разглядеть ее на той стороне реки, но след указывал,
что она ушла туда. Гилбрин собрал силы и пошел через мост. Она — на той
стороне, должна быть там.
Посреди моста ее след просто исчез.
Ничего. Он кончился, и все.
Гилбрин прошел мимо последней точки, снова нашел след и
попробовал еще раз. След кончился там же. Он смог лишь почувствовать, что там
она задержалась.
— О боги! Майя, — прошептал он, — только не ты!
Пробежав до конца моста, он остановился осмотреть местность.
Никаких признаков. Обнаружить ее след Гилбрин не мог. Что-то такое было,
какое-то ощущение пустоты, но такое мимолетное, что он счел его несущественным.
Может, оно и не имеет к ней отношения.
«Ее забрал Рошаль! Она попала к Сыну Мрака!» Ярко одетая
фигура задрожала. Сын Мрака получил Майю.
«Нет Я ведь не уверен». Паника ничего ему не даст. У Майи
такой сильный дар, что она могла полностью скрыть свой след.
В конце концов, хоть это ей и неприятно, но она — дочь
Августа де Фортунато. Конечно, для всех эмигрантов он — предатель, но нельзя
отрицать его мастерства. Единственная причина, почему он жив, это то, что он
мог так хорошо скрываться.