– Понравится! Да, попробуй, посиди-ка немножко на горячей
плите, – может, тебе тоже понравится. Нет, Том, не хочу я больше этого
богатства, не хочу больше жить в этих проклятых душных домах. Мне нравится в
лесу, на реке, и тут, в бочке, – тут я и останусь. Ну их к черту! И надо же,
чтобы как раз теперь, когда у нас есть и ружья, и пещера и мы уж совсем
собрались в разбойники, вдруг подвернулась такая чепуха и все испортила!
Том воспользовался удобным случаем.
– Слушай, Гек, хоть я и разбогател, а все равно уйду в
разбойники.
– Да что ты! Ох, провалиться мне, а ты это верно говоришь,
Том?
– Так же верно, как то, что я тут сижу. Только, знаешь ли,
Гек, мы не сможем принять тебя в шайку, если ты будешь плохо одет.
Радость Гека померкла.
– Как так не сможете? А в пираты как же вы меня приняли?
– Ну, это совсем другое дело. Разбойники вообще считаются
куда выше пиратов. Они почти во всех странах бывают самого знатного рода –
герцоги там, ну и мало ли кто.
– Том, ведь ты всегда со мной дружил. Что же ты, совсем меня
не примешь? Примешь ведь, скажи, Том?
– Гек, я бы тебя принял, непременно принял, но что люди
скажут! Скажут: «Ну уж и шайка у Тома Сойера! Одна рвань! « Это про тебя, Гек.
Тебе самому будет неприятно, и мне тоже.
Гек долго молчал, раздираемый внутренней борьбой. Наконец он
сказал:
– Ну ладно, поживу у вдовы еще месяц, попробую; может,
как-нибудь и вытерплю, если вы примете меня в шайку, Том.
– Вот хорошо, Гек! Вот это я понимаю! Пойдем, старик, я
попрошу, чтобы вдова тебя поменьше тиранила.
– Нет, ей-богу, попросишь? Вот это здорово! Если она не так
будет приставать со своими порядками, я и курить буду потихоньку, и ругаться
тоже, и хоть тресну, а вытерплю. А когда же ты соберешь шайку и уйдешь в
разбойники?
– Да сейчас же. Может, нынче вечером соберемся и устроим
посвящение.
– Чего это устроим?
– Посвящение.
– А что это такое?
– Это когда все клянутся помогать друг другу и не выдавать
секретов шайки, даже если тебя изрубят в куски; а если кто тронет кого-нибудь
из нашей шайки, того убивать, и всех его родных тоже.
– Вот это повеселимся так повеселимся!
– Еще бы! И клятву приносят ровно в полночь; и надо, чтобы
место было самое страшное и безлюдное – лучше всего в таком доме, где
«нечисто», только их теперь все срыли.
– Ну хоть в полночь, и то хорошо, Том.
– Еще бы не хорошо! И клятву надо приносить над гробом и
подписывать своей кровью.
– Вот это дело! В миллион раз лучше, чем быть пиратом! Хоть
сдохну, да буду жить у вдовы, Том; а если из меня выйдет заправский, настоящий
разбойник и пойдут об этом разговоры, я думаю, она и сама будет рада, что взяла
меня к себе.
Заключение
Так кончается эта хроника. И поскольку это история мальчика,
она должна остановиться на этом, а если ее продолжить, она станет историей
взрослого человека. Когда пишешь роман о взрослых, то наперед известно, где
надо поставить точку, – на свадьбе; а когда пишешь о детях, приходится ставить
точку там, где это всего удобнее.
Большинство героев, действующих в этой книге, еще не умерли
и до сих пор живут счастливо и благополучно. Быть может, автору захочется со
временем заняться дальнейшей судьбой младших героев книги и посмотреть, что за
люди из них вышли, а потому не следует рассказывать сейчас об этой поре их
жизни.