Солнце для Джона Рейна - читать онлайн книгу. Автор: Барри Эйслер cтр.№ 63

Используя пожарную переноску, я аккуратно, почти бережно поднял тело и усадил на водительское сиденье «тауруса». Захлопнув дверцу, на секунду остановился, любуясь сделанным.

Это тебе за Джимми, Хольцер, и за жителей деревни Ку-Лай! Они ждут тебя в аду.

Меня они тоже ждут... Может, жертвоприношение их задобрит?

Я сел в фургон и на всех парах умчался прочь.

Последняя остановка — Манхэттен, Седьмая авеню, 178, клуб «Авангард».

Посетив сайт клуба, я узнал, что трио Мидори Кавамуры выступает в первую неделю ноября. Я забронировал билет на пятничный концерт, начинавшийся в час ночи. Забронировал, но не оплатил: если не появлюсь за пятнадцать минут до начала, мое место кому-нибудь отдадут. Фамилию выбрал самую расхожую: Ватанабе, так что комар носа не подточит!

Мой фургон помчался по шоссе № 95, пересекающему Мэриленд, Делавэр и Нью-Джерси. Из Джерси можно было свернуть на магистраль I-80 и, проехав двести с лишним миль, попасть в Драйден и давно забытое прошлое.

Нет, лучше свернуть направо, в Голландский туннель, который ведет прямо в Нью-Йорк. Мне нужно в гранд-отель «Сохо» на Западном Бродвее, именно там мистер Ватанабе забронировал люкс. Прибыл этот господин в шесть вечера и заплатил одну тысячу четыреста долларов наличными, причем всю сумму однодолларовыми купюрами. К чести персонала, администраторы не выказали ни малейшего удивления, предположив, что богатый японец поджидает любовницу — отсюда и стремление к анонимности.

Благодаря раннему приезду я успел принять душ, пару часов подремать и поужинать в местном ресторане, славящемся своей кухней. До концерта оставался целый час, который я решил скоротать в «Гранд-клубе» — высокие потолки, теплое освещение и черные, симметрично расставленные столы которого позволяют примириться с весьма посредственным ассортиментом спиртного и ужасной музыкой-транс.

От «Сохо» до «Авангарда» примерно миля, и мне захотелось прогуляться. Было очень холодно и сыро, так что угольно-черные габардиновые брюки, кашемировая водолазка в тон и темно-синий блейзер пришлись как нельзя кстати. Довершала образ мягкая фетровая шляпа, которую для тепла и маскировки можно натянуть на самые глаза.

Выкупив билет в двенадцать сорок, я снова вышел на улицу. Ждать в фойе, конечно, приятнее, но что, если случайно встречу Мидори или одного из ее музыкантов?

За минуту до начала концерта я прошел под знаменитым красным навесом и, шмыгнув в зал, устроился за небольшим круглым столиком подальше от сцены. Мидори уже сидела за пианино, вся в черном, как и в день нашей встречи. Нас разделяют зрительный зал и бесконечная грусть, отныне и навсегда.

Медленно погас свет, затих ропот зрителей, и сильные пальцы девушки вдохнули в пианино жизнь. Я так и впился в нее глазами, пытаясь сохранить в памяти одухотворенное лицо и сдержанную грацию движений. Ее музыка будет со мной всю жизнь, но это последний концерт, который я слышу вживую.

В игре Мидори всегда сквозило разочарование, постепенно перерастающее в смирение и грусть. А сегодня все иначе: боль, горечь и открытый вызов окружающему миру. Я пропускал через себя каждый аккорд, каждую ноту, утешаясь, что наши отношения стали частью ее музыки.

Еще я думал о Тацу: он был прав, сказав Мидори, что я погиб. Со временем она могла бы обо всем догадаться.

А еще мой друг не ошибся в том, что Мидори не станет долго горевать. Она такая молодая, красивая, и ее будущее будет просто блестящим. Когда теряешь недавнего знакомого, испытываешь шок, но он проходит. Для того чтобы стать частью чьей-то жизни, нужно время. Раны быстро затягиваются, а воспоминания кажутся такими далекими, будто все это случилось с кем-то из знакомых.

Концерт длился час, а когда закончился, я быстро вышел из клуба и, лишь пройдя несколько метров, остановился. Зажмурившись, вдохнул студеный манхэттенский воздух. Странный у него аромат, но в нем что-то неуловимо знакомое.

— Простите! — окликнул женский голос.

«Мидори!» — подумал я, оборачиваясь. Нет, это всего лишь гардеробщица.

— Вот, вы забыли в зале, — сказала она, протягивая шляпу. Кажется, я положил ее на соседний стул, а едва услышав игру Мидори, обо всем забыл.

Молча кивнув девушке, я пошел по ночной улице.

Мидори... Рядом с ней я забывал обо всем. Но то были чудесные моменты, которым продлиться не суждено. Я такой, каким меня сделала жизнь и собственные поступки, и прекрасно понимаю, что мечты остаются мечтами, а реальность — совсем другое дело.

Самое главное — не бежать от себя, а попытаться что-то изменить. Может, еще не поздно? Может, Тацу поможет? Надо будет подумать.

Мидори... Я часто слушаю ее музыку. Изо всех сил цепляюсь за ноты, но они ускользают, словно песок сквозь пальцы.

Иногда ловлю себя на том, что губы сами повторяют ее имя. Его звук — сладчайшая из всех мелодий, единственное, что у меня осталось. Если повторить несколько раз: Мидори, Мидори, Мидори, то получается молитва.

Думает ли она обо мне?

Наверное, нет.

Но не важно. Достаточно того, что она есть, А я буду слушать ее музыку, незримый, из тени. Так было раньше, так будет всегда.

Моему агенту Нату Собелу и его жене Джудит за то, что верили в меня с самого начала. Именно Нату Джон Рейн обязан своим сложным, многогранным характером, и порой мне казалось, что с ним он ладит гораздо лучше, чем со мной.

Уолтеру Лафеберу из Корнеллского университета, другу и учителю, за книгу «Конфликт: история японо-американской дипломатии», на основе которой создавалось прошлое Рейна.

Инструкторам из центра Кодокан за то, что превратили Джона Рейна в «смертельное оружие».

Бенджамину Фулфорду, главе токийского отделения журнала «Форбс», за смелые статьи о коррупции, разъедающей японское общество.

Коичиро Фусакаве — дипломату с душой артиста, который познакомил меня с японским образом жизни и чудесами Токио.

Дейву Лоури за потрясающую книгу «Осенняя молния: подготовка американского самурая», открывшую мне психологию боевых искусств.

Карлу, ветерану секретных войн, человеку-универсалу, научившему бить первым, сильно и в цель.

И особенно моей жене Лоре за то, что мирится с моим писательством и другими увлечениями. Эта книга была написана лишь благодаря ее поддержке.

Современный Токио я описал максимально точно, за двумя исключениями. Хорошо знающим Сибуйю токийцам известно, что в середине Догензаки нет овощного Хигасимуры, на самом деле магазин находится в самом конце улицы, рядом со станцией. А тем, кто захочет посетить бар Сатох-сана, придется отправиться в Осаку. По моему глубокому убеждению, это лучший бар Японии, зайдите — не пожалеете.