Центр мира - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Кречмар cтр.№ 40

– Угу, нашли чего читать – Коран в переводе Крачковского… Журфак ЛГУ, не так ли?

– Нет, МГУ, начало восьмидесятых.

– Странно. Чтение Корана в переводе Крачковского было более популярно для питерской школы того периода. Москвичи всегда были более зациклены на карьере. Впрочем, в семье не без урода.

– Спасибо, Михаил Фёдорович…

– Так вот. Коран, с точки зрения пишущего, то есть работающего со словом человека, довольно редкая книга. Уникальная, я бы даже сказал. Дело в том, что Коран невозможно понять без владения языком, на котором он написан. Вы знаете, что для мусульманина «грамотный человек» – это человек, умеющий читать только по-арабски? Потому что только арабский язык передаёт все оттенки коранической речи. Видите ли, Александр, каждая священная книга – это моя личная точка зрения, старого атеиста – соответствует эмоциональной температуре породившего её этноса. Поэтому священные книги, которые легли в основу мировых религий, получили дополнения, понижающие эмоциональную температуру древнего текста. Таким образом приспосабливая его к ментальности, к эмоциональной температуре других народов. Так, Ветхий Завет, священная книга неистовых иудеев, получила дополнение в виде Евангелий, «понижающих» эмоциональную температуру древних текстов и фокусирующих проблемы вселенского масштаба на одном, отдельно взятом человеке. То же и с Кораном. Коран – священная книга арабов, для арабов же и писаная. Эмоциональная температура современных потомков степняков – совершенно другая, нежели у неистового купца из Хиджаза. Проблема ислама как раз и состоит в том, что к нему не создано должного количества «адаптирующих» текстов. Ислам – религия чересчур строгих ограничений, она почти не имеет сопутствующих философских течений, которые могли бы привлекать к мусульманству интеллектуалов. В сущности, ислам – религия очень простых людей, руководствующихся выгодой и эмоциями, с почти овеществлённым «другим светом». Не повезло в этой жизни – плевать, в другой будешь тешиться с гуриями. Единственное философское течение, сделавшее ислам мировой религией, – суфизм. Но проблема ислама в том, что суфизм к мусульманству индифферентен, в то время как ислам тяготеет к суфизму.

– Сложно это для меня, Михаил Фёдорович, – хмыкнул Зим. – Мне достаточно понимать, что ислам – религия, чётко прописанная для простых людей. Должен сказать, что этот сухой остаток не утешает.

– Религия, чётко прописанная для простых людей с эмоциональной температурой арабов, не забывайте. Когда Тэ Лоуренс говорил, что в результате ближневосточных странствий в нём проснулся бедуин, он, возможно, и не лукавил. Просто Лоуренс был человеком с эмоциональной температурой араба, воспитанный в европейской культурной среде. Это и помогло ему в Восстании в Пустыне. С одной стороны, по внутреннему автоответчику он был для арабов «своим», с другой – знал уйму полезных вещей, о которых арабы пустыни не имели ни малейшего представления. Например, о том, как взорвать динамитом поезд для совместного грабежа. Или как почистить пулемёт, чтобы тот возобновил стрельбу. И, с третьей стороны, Лоуренс был для них неиссякаемым каналом оружия и денег. Они были страшно разочарованы, когда после одержанной в войне победе этот источник почему-то перестал действовать.

– Скажите, а существует ли вероятность того, что в Синьцзяне появится свой Лоуренс?

– А почему нет? Лоуренс может появиться где угодно, даже в России. Главное, чтобы он по эмоциональной температуре совпадал с тем народом, среди которого соберётся действовать. Уйгуры Синьцзяна отличаются бешеным темпераментом, хотя существуют под прессом одной из самых жёстких бюрократий мира – китайской. Кажется, что в большинстве своём они жизнью довольны. Но знаете ли, в 1902 году Ломброзо – был такой странный тип, слыхали? все проявления человеческого характера он пытался прочесть по шишкам на черепе – вот этот Ломброзо на основании своей френологии и «врождённых», как он считал, психологических индексов, неопровержимо вывел индекс революционности у народов Европы. Самым высоким коэффициентом революционности у него отличались греки – 0,98. А самый низкий оказался у русского народа. Всего 0,002. Должно быть, это очень утешало Романовых в феврале 1917 года. Всего 0,002. К счастью для романской цивилизации, Лоуренсы как грибы не родятся.

Пути первого посещения территории Поднебесной Зим продумывал много раз. В конце концов он почёл за лучшее присоединиться к группе туристов из России. Власти КНР пытались контролировать передвижение иностранцев по своей территории, пуская их к себе преимущественно в составе тургрупп. Однако Алекс практически не сомневался, что ему в нужный момент удастся оторваться от ядра группы и через пару дней присоединиться обратно. Беда была в том, что тургруппы, отправлявшиеся на шопинг в Урумчи, не собирались находиться там более трёх дней. Идеальным вариантом было бы найти группу, отправляющуюся непосредственно в эту самую «Хун Шань», но если какая-нибудь туристическая компания и продавала отдых на её территории, то она очень хорошо маскировалась.

Кроме того, Зим не собирался оказаться на территории государства, где ему, вполне вероятно, пришлось бы совершать так называемые противоправные действия, без некоторой страховки. Так сказать, «пятого туза» в колоде.

Накануне Зим провёл вечер у Нурсултана Туганбая, владельца нескольких магазинов охотничьего снаряжения в Алматы. На основе собранного материала он готовил серию статей о культуре владения огнестрельным оружием в американский журнал Guns&Ammo. Сейчас Зим обратился к Нурсултану с рискованной просьбой, и Нурсултан, не без некоторых колебаний, её удовлетворил – согласился отдать (что-либо продавать Александру он решительно не соглашался) охотничий самозарядный карабин «Вепрь-супер» – точно такой же, каким Алекс пользовался на Охотском побережье. Алекс покинул его особняк с осознанием того, что на этот вечер выполнил практически всё задуманное.

Утром в день отъезда он зашёл на площадку, где крупнотоннажные грузовики отстаивались перед отправкой в КНР, откуда они возвращались, загруженные контейнерами с товарами ширпотреба, текстилем и дешёвой электроникой. Через полчаса не очень интенсивных поисков Зим нашёл то, что ему было нужно, – огромный кузовной тягач FUSO с грузом самого разнообразного металлолома и водителем – казахом средних лет, немногословным, но отлично знавшим русский. Зим подошёл к нему, похвалил грузовик, находившийся в отличном состоянии, и спросил, когда тот собирается выдвигаться в Урумчи. Водитель, которого звали Кежгельды, сказал, что тронется в путь буквально через полчаса. Зим поинтересовался, когда он приедет в город и сколько собирается там пробыть. Кежгельды сообщил, что обычно бывает в Урумчи всего сутки, но сейчас хочет приобрести там какую – то мебель, отчего, возможно, задержится. Зим показал Кежгельды своё удостоверение корреспондента IEN и попросил об одолжении. В Урумчи у него есть приятель – аккредитованный корреспондент CNN. У него на компьютере грохнулась программа, отвечающая за монтаж передач, а она слишком громоздка для переброски её через интернет. Кроме того, программа требует дополнительного пакета инструкций, который Зим передаёт в виде напечатанной на бумаге книжки. Зим достал пакет, распечатал его, показал Кежгельды два компакт-диска и распечатанную инструкцию по инсталляции и пользованию Pinnacle Hollywood DX. Кроме того, он вручил ему стодолларовую купюру, добавив, что точно такую же он получит от Рама Карзая в Урумчи. Почему он обратился к водителю грузовика, а не в турагентство? В турагентствах работают одни жулики, а Зим много имел дело с водителями грузовиков на Колымской трассе, и он верит этим людям – они труженики и всегда помогут другому человеку. Кежгельды согласился, что это правда, он и сам водил грузовики по Нерюнгринской трассе, только у него был значительно менее удобный Кам АЗ. И жрал он солярку, как бык – помои. А этот японец, он что, значительно удобнее КамАЗа? Да, не идёт с ним ни в какое сравнение, тем более он, Кежгельды, только что опрессовал форсунки, и теперь двигатель потребляет на треть меньше топлива. Кстати, Кежгельды – владелец своего грузовика, человек ответственный, так что ваш парень из Урумчи получит программы в лучшем виде. А знает ли Кежгельды, что значит имя его нынешнего грузовика? «Сад цветущих абрикосов» – вот что. Японцы – очень романтическая нация. Да, и делают они очень хорошие машины, согласился Кежгельды. Ну, телефон Рама написан на пакете, так что звоните. Большое спасибо! И Зим исчез, чтобы через полчаса занять своё место в автобусе, идущем в тот же город, куда направлялся грузовик Кежгельды.