На южном фронте без перемен - читать онлайн книгу. Автор: Павел Яковенко cтр.№ 31

За этими зданиями шла невысокая кирпичная стена. Формально, здесь владения нашей части и заканчивались. Однако фактически мы должны были патрулировать еще и гарнизонную баню. Вот это место иначе как гнездом разврата назвать было нельзя.

Сквозь проход в заборе, который когда-то, в лучшие времена, имел даже калитку, мы попали к котельной. А напротив котельной находился огромный пустырь, заваленный всяким мусором. Его было много. Банщики от мусора открещивались, и убирать ни под каким видом не соглашались. Да и то сказать! Чтобы убрать эту гору, нужно было много народу. У банщиков столько не было. Кроме того, даже займись они уборкой, на выполнение их прямых обязанностей времени, скорее всего, уже не осталось бы.

Признавать эту территорию своей ни в коем случае не желал и наш артдивизион. Конечно, иногда высокое начальство добиралось и до этого места. Тогда оно даже не приказывало… а как бы это поточнее выразить… скажем, рекомендовало очистить мусорку, дабы она не портила благолепия.

Бабаян спохватывался, и отправлял каких-то солдат на уборку спорной территории. Однако по-настоящему работящих, и в прямом и в переносном смысле, бойцов в нашей части было не столь уж и много. А у каждого старшины или прапорщика были свои, не менее важные задачи. Посему довольно быстро папоротники забирали выделенных на уборку солдат обратно, резонно указывая, что «нечего ерундой заниматься». И все замирало. Да очередной начальственной рекомендации.

Да и хрен с ней, с мусоркой! Для рядовых и младшего командного состава все неприятности начинались не с этого испоганенного куска непонятно чьей территории, а с того, что в заборе, ограждавшем эту территорию, была небольшая, но чрезвычайно важная калитка. Через нее местная молодежь и проходила в нашу часть. Калитка никем и ничем не охранялась, и пройти в нее мог кто угодно. Эти «кто угодно», а чаще всего местная шпана, шли не только через территорию части, но и периодически захаживали в баню. Из-за этого у банщиков, которые также являлись срочниками, постоянно случались крупные неприятности, апофеозом которых стало перо в бок одному рядовому.

Конечно, бедняга написал, что «сам упал на ножичек», ну чисто царевич Димитрий! Однако и Бабаян понимал, что если кого-нибудь там все-таки убьют, то проблема может вылезти не хилая.

Однажды комдив в сердцах, после очередной уголовщины, случившейся в бане, приказал калитку заварить. Последствия это вызвало самые неожиданные. Дело в том, что через эту калитку за отходами столовой, для свиней, захаживали местные граждане, родственники начальника столовой и его непосредственного окружения.

Нет, конечно, Бабаяну пришлось иметь дело не с начальником столовой. Этого еще не хватало! Ему пришлось пережить неприятный разговор с некоторыми «авторитетными» людьми из местных. После разговора комдив приказал калитку разварить. Но его команда оказалась невыполнимой. Просто — напросто злосчастную калитку давно сломали, не дожидаясь никаких резолюций. Слишком многим нужен был открытый проход в часть.

Хорошо бы было поставить там КПП! Хорошо бы… Но, во-первых, не было никакой возможности разобраться, кто именно должен ставить. Во-вторых, возведение КПП, это, как ни крути, строительство серьезного объекта, а на это нужны, согласитесь, серьезные финансовые средства. Ну и, в-третьих, вряд ли КПП нас спасло бы. Оно в любом случае оказывалось слишком удалено от начальства, чтобы там царила должная дисциплина. И если уж через основные ворота, прямо напротив штаба, местные кикелы проходили по большей части без труда, то что творилось бы на более удаленном посту, и представить себе страшно. Страшно было за тех солдат, которые там оказались бы. Вот что!

Я с бойцами прошел вдоль линии склада, прошел мимо котельной, заглянул на территорию бани… Подошел даже к той самой зловещей «калитке»… Все было тихо. Видимо, погода не располагала к путешествиям.

Я махнул рукой, и мы отправились обратно. Обогнули казарму Томского, обошли казарму ремонтно-технической роты, и подошли к туалету.

Здесь я слегка закрутился. Вообще-то, мне довольно сильно хотелось в сортир, если честно. Но заходить внутрь я боялся. Скорее всего, обязательно вляпался бы в дерьмо. Освещение отсутствовало, а пройти в темноте мимо «мин» без потерь — редкостная удача.

Раньше здесь было и неплохое освещение, и регулярная уборка. За туалет по очереди отвечали подразделения второго батальона, который тогда полностью занимал весь городок, и худо-бедно, свою работу делали. Потом комбату пришла в голову чудная мысль распределить за подразделениями объекты уборки на постоянной основе. Сортир достался минометной батарее. Наш старшина Ахмед сразу заявил, что в гробу он видал такое распределение, и демонстративно «умыл руки». В наших условиях это означало строго формальное отношение к делу. Сортир убирался, чтобы никто не мог обвинить прапорщика в игнорировании приказа, но убирался довольно редко, так что в промежутках между нечастными уборками заходить в него было опасно.

Ну а после того как на месте второго батальона расположился второй дивизион, положение стало вообще каким-то непонятным. Я, например, не знал, на чьей шее висит повинность по чистке туалета. Я думал, что этого, скорее всего, никто не знал, даже сам Бабаян.

Что же говорить о настоящем времени, когда всех бойцов под чистую разбирали на караул, столовую, КПП, патрули и прочие наряды. Прямо скажем, начальству было уже не до сортира. Он стремительно превращался в подобие привокзального туалета в каком-нибудь богом забытом райцентре.

А ладно! В общем, я еще раз тщательно прислушался к ощущениям в своем животе, и принял решение, что зайду в сортир не иначе, как только если мне будет грозить прямая опасность наложить в штаны. Бойцы, видя, что я задержался в раздумьях, быстро облегчились по малой нужде прямо на стенку.

По узкому проходу за казармой, где располагалась наша батарея и остатки второго батальона, мы вышли в караульный городок.

Караульный городок висел на совести меня и Зариффулина. И я могу с гордостью заявить, кое-что мы таки сделали! Мобилизовав каменщика Иванова, с малым количеством цемента и глины нам удалось замазать щели в каменных стенах и отремонтировать дорожки. Мы заставили бойцов облазать близлежащие свалки, и добыть старые покрышки, из которых теми же народными умельцами были сделаны некие подобия макивар — для отработки приемов рукопашного боя.

Нам также удалось достать доски, и произвести ремонт столика для сборки — разборки оружия. Многое было покрашено, починено, (или наоборот — отрезано, сломано и выброшено), а в довершение всего бордюры покрылись свежей побелкой.

И чтобы нам не говорил вечно недовольный Бабаян, караульный городок стал выглядеть совсем по-другому. По крайней мере, совсем не так позорно, как раньше…

Я с грустью, в бледном свете далекого фонаря, рассматривал потери. Пару досок из стола кто-то вырвал, какая-то сволочь оторвала и бросила покрышку — макивару, стены вновь потрескались, а побелку с бордюров давным — давно смыло. Тут я вспомнил об учебно-материальной базе, и мне стало совсем тоскливо.