– Уже поздно, – сказал он, глядя на меня полным
сочувствия и симпатии взглядом. – Мы и так проговорили достаточно долго. Я
должен пойти к своим подданным. Как я и опасался, на одном из островов
случилась беда. Чтобы разобраться, мне потребуется все оставшееся до рассвета
время и, наверное, частично завтрашний вечер. Вполне вероятно, что завтра я
смогу побеседовать с тобой только после полуночи…
Снова что-то отвлекло его внимание, и он, опустив голову,
прислушался.
– Все, мне пора идти, – промолвил он.
Мы тепло обнялись на прощание.
Мне очень хотелось отправиться вместе с ним, чтобы узнать,
что случилось в деревне, и посмотреть, как будет Мариус решать проблемы. Однако
в то же время не терпелось как следует рассмотреть отведенные мне комнаты,
полюбоваться морем и в конце концов лечь спать.
– Проснувшись, ты будешь голоден, поэтому я принесу для
тебя жертву. Потерпи немного и дождись меня.
– Конечно, не беспокойся…
– Пока ты будешь ждать меня завтра вечером, весь дом в
полном твоем распоряжении – можешь делать все, что вздумается. Футляры с
древними свитками находятся в библиотеке. Можешь взглянуть на них. Заходи в
любые комнаты. Только не приближайся к святилищу Тех, Кого Следует Оберегать.
Ни в коем случае не спускайся туда один.
Я кивнул. Мне хотелось задать ему еще несколько вопросов.
Когда же он будет охотиться? Когда насытится кровью? Его
кровь поддерживала мои силы в течение более чем двух ночей. Но чья кровь
помогала сохранить силы ему? Убил ли он кого-то чуть раньше? Отправится ли на
охоту сейчас? Во мне все больше крепло подозрение, что он уже не нуждается в
крови в такой же степени, в какой нуждаюсь я. Что, подобно Тем, Кого Следует
Оберегать, он пьет ее все меньше и меньше. Мне отчаянно хотелось узнать, прав
ли я в своих предположениях.
Однако он уже уходил. Его ждали дела в деревне. Он вышел на
террасу и… исчез. Я на секунду подумал, что он повернул налево или направо от
двери. Однако, выглянув, нигде его не увидел. Терраса была пуста. Перегнувшись
через перила, далеко внизу я заметил цветное пятно на фоне серых скал – его
сюртук.
«Значит, рано или поздно это ждет всех нас, – подумал
я, – мы будем все меньше и меньше нуждаться в крови, наши лица утратят
человеческое выражение, мы сможем одним усилием воли передвигать любые предметы
и вообще будем уметь делать все, разве что не летать. Неужели когда-нибудь,
через примерно тысячу лет, мы застынем точно так же в неподвижном безмолвии,
как сидят сейчас Те, Кого Следует Оберегать? Как часто этим вечером Мариус был
похож на них! Как долго сидел он, не двигаясь и молча, когда рядом с ним никого
не было?
И что значат для него каких-нибудь пятьдесят лет, которые
мне предстоит прожить за океаном, изображая из себя простого смертного?!»
Я повернулся и направился в предоставленную мне спальню. До
самого рассвета я просидел там, глядя на море и усеянное звездами небо. Открыв
дверь в маленькое помещение, где находился саркофаг, я обнаружил свежие цветы.
Надев золотой капюшон с маской и перчатки, я улегся внутрь саркофага и закрыл
глаза. До меня по-прежнему доносился легкий аромат цветов.
Наступал самый пугающий момент – момент утраты сознания.
Практически на границе сна я услышал вдруг женский смех. Она смеялась долго и
весело, как будто разговаривая с кем-то. В тот момент, когда меня почти
полностью поглотила темнота, перед моими глазами возникли ее откинутая назад
голова и белоснежная шея.
Глава 15
К тому моменту, когда я открыл глаза, в голове у меня
созрела идея. Она приняла такие отчетливые формы и настолько захватила меня,
что я почти забыл о мучающей меня жажде и натянутых от напряжения венах.
– Пустое тщеславие, – прошептал я. Однако идея
казалась мне такой заманчивой!
Нет, нельзя даже думать об этом. Мариус велел мне держаться
подальше от святилища, к тому же он должен вернуться к полуночи, тогда я и
расскажу ему о своей идее. И он… а что он? Он только печально покачает головой.
Я пошел бродить по дому и увидел, что все в нем точно так
же, как и прошлым вечером: повсюду горят свечи, а в распахнутые окна льется
мягкий свет угасающего дня. Мысль о том, что я вскоре должен буду уехать
отсюда, казалась мне невозможной. Еще менее вероятным казалось то, что я
никогда не вернусь сюда и сам Мариус покинет этот восхитительный дом.
Я почувствовал себя совершенно несчастным. И вновь в голову
мне пришла прежняя идея.
Нет, пожалуй, я не осмелюсь на это в его присутствии. Я
сделаю это один, тайно, чтобы он ничего не узнал и я не почувствовал себя
дураком.
Нет, я не должен так поступать. Ничего хорошего не
получится. И все останется по-прежнему.
Но если так, то почему бы не сделать это? Почему бы не
сделать это прямо сейчас?
Я продолжал ходить кругами по всему дому – через библиотеку
и галерею, через комнату, заполненную клетками с обезьянами и птицами, через
другие залы и комнаты, которых прежде не видел.
Однако идея прочно засела в моей голове. А раздирающая мне
внутренности жажда только усиливала мою импульсивность, делала меня менее
терпеливым, лишала способности трезво мыслить и правильно оценивать все то, что
рассказал мне Мариус, и то, чем может грозить мне неповиновение его приказу.
Его не было в доме. В этом я был совершенно уверен, ибо
досконально осмотрел все до единого помещения. Свое предназначенное для сна
убежище он сохранял в тайне. К тому же я знал, что существуют тайные, известные
только ему ходы, через которые он мог в любое время попасть в дом или выйти из
него.
Дверь, ведущую на лестницу, по которой мы спускались в
святилище Тех, Кого Следует Оберегать, я нашел легко. И она оказалась
незапертой…
Я стоял в гостиной с оклеенными бумажными обоями стенами и
прекрасной мебелью из полированного дерева и не отрываясь смотрел на часы. Еще
только семь часов вечера! До возвращения Мариуса еще целых пять часов! Пять
часов сжигающей мучительной жажды! И эта идея… Эта идея!
Еще не сознавая, решился я или нет, я повернулся спиной к
часам и пошел обратно в свою комнату. Я понимал, что сотни таких, как я,
мучились подобными идеями прежде. А как хорошо он описал гордость, которую
испытывал при мысли о том, что ему, возможно, удастся пробудить их к жизни. О
том, что он сумеет заставить их двигаться.
Нет, я непременно должен сделать то, что задумал, даже если
из этого вообще ничего не выйдет, что, скорее всего, и случится. Но я
непременно хотел спуститься туда один и сделать это. Возможно, в какой-то
степени мое желание было связано с Ники. Не знаю… Не знаю!..