Конечно, я не посмел бы перевернуть ни единой страницы, но
она была открыта, и страница передо мной была заполнена латинскими письменами.
Хотя эта латынь показалась мне странной и сложной для понимания, заключительные
слова я разобрал без ошибки:
«Как за такой красотой может скрываться такое израненное и
непреклонное сердце, и почему я не могу его не любить, почему я в своей
усталости не могу не опираться на его непреодолимую и одновременно неукротимую
силу? Разве это не иссохший, мрачный дух мертвеца в детском обличье?»
Я почувствовал странное покалывание, распространившееся по
голове и по руками. Так вот я какой! «Израненное и непреклонное сердце!»,
«иссохший, мрачный дух мертвеца в детском обличье!». Нет, я не мог это
отрицать; не мог сказать, что это неправда. Но какими же обидными, какими
категорично жестокими показались мне эти слова. Нет, не жестокими, а всего лишь
безжалостными и точными. И какое право я имел ожидать чего-то другого?
Я заплакал.
Я по обыкновению лег на нашу кровать и взбил мягчайшие
подушки.
Четыре ночи. И как я их выдержу? Чего он от меня хотел?
Чтобы я попрощался со всем, что знал и любил смертным мальчиком? Вот такими
были бы его указания. Так я и сделаю.
Но судьбой мне было отпущено всего несколько часов.
Меня разбудил Рикардо, тыча мне в лицо запечатанной
запиской.
– Кто это прислал? – сонно спросил я. Я сел, просунул
под сложенную бумагу большой палец и сломал восковую печать.
– Прочитай, и сам мне скажешь. Ее доставили четверо,
компания из четырех человек. Должно быть, что-то чертовски важное.
– Да, – сказал я, разворачивая ее, – учитывая,
какой у тебя перепуганный вид. – Он стоял надо мной, скрестив руки. Я
прочел следующее:
«Дорогой мой ангел!
Не выходи из дома. Ни под каким предлогом не выходи на улицу
и не впускай никого, кто захочет войти. Твой злобный английский лорд, граф
Гарлек, путем самого нещепетильного вынюхивания установил твою личность и
теперь клянется в своем безумии увезти тебя к себе в Англию или же сложить твои
останки у дверей твоего господина. Признайся Мастеру во всем. Только его сила
сможет тебя спасти. И непременно пришли мне в ответ записку, иначе я совсем
потеряю голову – из-за тебя и из-за жутких историй, о которых все утро судачат
на всех каналах и площадях.
Твоя верная Бьянка»
– Черт возьми, – сказал я, складывая письмо. –
Мариуса не будет четыре ночи, а теперь еще и это. Мне что, все эти четыре ночи,
самые важные, прятаться под этой крышей?
– Хорошо бы, – сказал Рикардо.
– Значит, ты уже все знаешь.
– Бьянка рассказала. Англичанин проследил за тобой до дома
Бьянки и, услышав, что ты все время пробыл у нее, разнес бы ее комнаты, если бы
гости всей толпой его не остановили.
– Ну почему же, ради всего святого, они его не убили? –
с отвращением спросил я.
Он выглядел ужасно обеспокоенным и полным сочувствия.
– Думаю, они рассчитывают в этом на нашего господина, –
сказал он, – раз уж этот человек гоняется за тобой. С чего ты так уверен,
что Мастер собрался уехать на четыре ночи? Он приходит и уходит, никого не
предупреждая.
– Х-м-м-м, не спорь со мной, – уверенно ответил
я. – Рикардо, он вернется домой только через четыре ночи, а я не останусь
сидеть взаперти в этом доме, тем более когда лорд Гарлек меня порочит.
– Лучше останься! – ответил Рикардо. – Амадео,
этот человек прославился своим мечом. Он занимается с мастером фехтования. Он –
гроза всех таверн. Ты же знал это, когда с ним связался, Амадео. Подумай, что
ты делаешь. О нем говорят только плохое.
– Тогда пойдем со мной. Тебе достаточно будет отвлечь его, и
я его убью.
– Нет, ты неплохо обращаешься с мечом, это правда, но ты не
убьешь человека, который умел мастерски владеть клинком, еще когда тебя и на
свете-то не было.
Я откинулся на подушки. Что мне делать? Я сгорал от
нетерпения выйти в свет, от желания взглянуть на все с великим ощущением
важности моих последних дней в человеческом мире... А что теперь? Мало того,
человек, годный только на несколько ночей буйных хулиганских удовольствий,
несомненно, всем и каждому сообщает о своем недовольстве.
Как ни горько было это сознавать, похоже, придется остаться
дома. Ничего не поделаешь. Мне очень хотелось убить наглеца, убить своим
собственным мечом и кинжалом. Мне даже казалось, что у меня есть все шансы...
Но что значит это пустячное приключение в сравнении с тем, что ожидает меня по
возвращении Мастера?!
Дело в том, что я уже покинул мир обыденных вещей, мир
сведения заурядных счетов, и теперь меня нельзя было вовлечь в дурацкую
авантюру, которая могла бы лишить меня права на ожидающую меня странную судьбу.
– Ладно, а Бьянка от него в безопасности? – спросил я
Рикардо.
– В полной безопасности. У нее столько поклонников, что дом
не в состоянии их вместить, и она всех настроила против него и в твою пользу.
Теперь напиши ей что-нибудь, вырази благодарность и поклянись мне, что
останешься дома.
Я поднялся и пошел к письменному столу Мастера. Я взял перо.
Меня остановил жуткий грохот, сопровождаемый чередой пронзительных криков. В
каменных комнатах зазвучало их эхо. Я услышал, как побежали люди. Рикардо встал
в позицию и положил ладонь на рукоять меча.
Я приготовил собственное оружие, вынув из ножен как легкую
рапиру, так и кинжал.
– Господи Боже, неужели этот человек в нашем доме?
Все крики заглушил ужасный вопль.
В дверях появился малыш Джузеппе с призрачно белым лицом и
большими округлившимися глазами.
– Черт побери, в чем дело? – спросил Рикардо, хватая
его за плечи.
– Он ранен ножом. Смотри, он весь в крови! – сказал я.
– Амадео, Амадео! – разнеслось по каменной лестнице.
Это был голос англичанина.
Мальчик согнулся от боли. Удар пришелся прямо в живот,
чудовищная жестокость. Рикардо был вне себя.
– Закрой дверь! – заорал он.
– Как же я закрою дверь, – закричал я, – если
остальные могут случайно попасться ему на пути?
Я выбежал в большой зал и помчался в портего – главное
помещение в доме.
На полу, скорчившись, лежал другой мальчик, Джакопо. Я
увидел, что по камням течет кровь.
– Это уже переходит все границы! Настоящее избиение
младенцев! – заорал я. – Лорд Гарлек, выходи. Тебя ждет смерть.
Я услышал за спиной крик Рикардо. Малыш, несомненно, умер.