Пора! Пока они зачарованы ожиданием схватки.
Я обернулся — и застыл. За моей спиной стоял
невысокий бородатый старик в белых одеждах. Он то казался совершенно реальным,
можно было пересчитать каждый волосок в седой бороде, всмотреться в усталое,
изборожденное морщинами лицо; то становился расплывчатой бледной тенью, сквозь
которую просвечивала трава и небо.
Старик медленно указал рукой себе под ноги.
Повторил жест.
Он хочет, чтобы я погрузился на шестой слой?
Я ткнул рукой вниз. Старик кивнул, на его лице
отразилось облегчение.
И начал истаивать в воздухе.
Колебаться не было времени. В любой миг кто-то
из «Последнего Дозора» мог обернуться и понять, что я готовлюсь к бегству.
Сила во мне! Я смогу погрузиться на шестой
слой.
Моя тень во мне! Я вижу ее всегда.
Я должен это сделать! Значит, я это сделаю.
Меня хлестнуло ледяным ветром.
Уже шагая сквозь барьер, я услышал голос
Арины:
— За нами действи…
Голос затих, скрылся за гранью, отделяющей
шестой слой. За гранью, хранящей мир ушедших Иных.
— Спасибо, что пришел, — сказал
старик. И улыбнулся.
Прежде чем ответить, я осмотрелся.
День. Солнце и белые пушинки облаков в синем
небе. Зеленая трава на поляне. Щебет птиц в ветвях.
Седой древний старик передо мной. Его одежды,
похоже, никогда не были белыми — грубая сероватая дерюга казалась белоснежной
лишь на первый взгляд. А еще он был босой… вот только в этом не было никакой
пасторальной умилительности, никакой близости к природе. Просто босой человек,
не считающий нужным тратить время на изготовление обуви.
— Приветствую тебя, Великий, —
сказал я, склоняя голову. — Это честь для меня… увидеть Великого Мерлина.
Старик с любопытством смотрел мне в лицо. Так,
будто видел не в первый раз, но лишь сейчас получил возможность рассмотреть как
следует.
— Честь? Хорошо ли ты знаешь мою жизнь,
Светлый?
— Кое-что. — Я пожал плечами. —
Про корабль с детишками — знаю.
— И все равно «честь»?
— Мне кажется, ты уже за многое
расплатился. К тому же для миллионов людей ты — мудрый защитник добра и
справедливости. Это тоже кое-чего стоит.
— Их было всего-то девять… —
пробормотал Мерлин. — Легенды… они всегда преувеличивают. И плохое, и
хорошее…
— Но они были.
— Были, — согласился Мерлин. —
Почему ты думаешь, что я расплатился? Разве тебе не нравится рай, который ждет
Иных после смерти?
Вместо ответа я нагнулся, сорвал травинку.
Сунул ее в рот, прикусил. Травяной сок был горьким… вот только немножко
недостаточно горьким. Я прищурился и посмотрел на солнце. Солнце сияло в небе,
но его свет не ослеплял. Хлопнул в ладоши — звук был самую малость приглушен. Я
вдохнул полной грудью — воздух был свеж… и все же в нем чего-то не хватало.
Оставалась легкая затхлость, будто в покинутой квартире Саушкина…
— Здесь все чуть-чуть ненастоящее, —
сказал я. — Не хватает жизни.
— Молодец. — Мерлин кивнул. —
Многие замечают не сразу. Многие живут здесь годами, столетиями… прежде чем
понимают, как их обманули.
— Нельзя привыкнуть? — спросил я.
Мерлин улыбнулся.
— Нет. К этому не привыкнешь.
— Помнишь анекдот про фальшивые елочные
игрушки, Антон? — спросили из-за спины. Я обернулся.
Тигренок стояла в пяти шагах от меня.
Их было много. Очень много тех, кто стоял и
слушал мой разговор с Мерлином. Игорь Теплов и Алиса Донникова — они были
рядом, они держали друг друга за руки, но в лицах их не было счастья.
Девочка-оборотень Галя спрятала глаза. Мурат из самаркандского Дозора смущенно
помахал рукой. Темный, когда-то убитый мной, сброшенный с Останкинской башни,
смотрел на меня без злобы и раздражения.
Их было очень много. Деревья мешали увидеть,
сколько их тут есть. Но если бы не лес, они бы стояли до самого горизонта.
Вперед пустили тех, кого я знал.
— Помню, Тигренок, — сказал я.
Во мне больше не было ни страха, ни злости.
Только печаль — тихая и усталая.
— С виду они как настоящие, —
сказала Тигренок и улыбнулась. — Только вот радости от них никакой…
— Ты хорошо выглядишь, — пробормотал
я, чтобы хоть что-то сказать.
Тигренок задумчиво оглядела свою накидку из
тигриной шкуры. Кивнула:
— Я старалась. Ради встречи.
— Привет, Игорь! — сказал я. —
Привет, Алиса!
Они кивнули. Потом Алиса сказала:
— А ты молодец. Силен. Только не
зазнавайся, Светлый! Тебе ведь помогал сам Мерлин.
Я оглянулся на старика.
— Иногда, — деликатно сказал
Мерлин. — Ну… возле этой вашей диковинной башни. И еще когда ты дрался с
оборотнем в лесу… И совсем немного…
Я его уже не слушал. Я озирался в поисках
того, чьи слова мне были важнее всего.
Костя оттолкнул Иного, за чьей спиной стоял, и
вышел мне навстречу. Пожалуй, из всех присутствующих он выглядел и лучше, и
одновременно нелепее всех — на нем были обрывки космического скафандра,
когда-то белого, а сейчас почерневшего и прожженного в нескольких местах.
— Привет, сосед, — сказал он.
— Привет, Костя, — ответил я. —
Я… я давно хотел тебе сказать. Прости.
Он поморщился:
— Да брось ты свои светлые замашки… чего
прощать-то… Честно дрались, ты честно победил. Все в порядке. Мне-то надо было
сообразить, что ты не от страха Щит ставишь…
— Все равно, — сказал я. — Ты
знаешь, ненавижу свою работу. Я стал винтиком… деталью машины, которая не знает
пощады!
— А как с нами иначе-то? — Костя
вдруг улыбнулся. — Перестань… Ты… это… отца прости. Если сможешь. Он таким
не был.
Я кивнул:
— Постараюсь. Попробую.
— Скажи, что мы с мамой его ждем. —
Костя помедлил и твердо добавил: — Здесь.
— Я скажу, — отыскивая взглядом
Полину, пообещал я.
Костя вдруг сделал шаг вперед, неловко пожал
мне руку — и отступил.