Король, дама, валет - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Набоков cтр.№ 10

Случай действительно произошел неприятный: пытаясь объехать грузовик, шофер сперва наскочил на деревянную ограду, – –там, где чинили трамвайные рельсы, – затем, резко вильнув, стукнулся о бок грузовика, повернулся на месте и с треском.въехал в столб. Пока продолжался этот припадок автомобильного.бешенства, Марта и Драйер принимали всевозможные положения я в конце концов оказались на полу. Драйер сочувственно спросил, не ушиблась ли она. Встряска, толпа зевак, разбитый автомобиль, грубый шофер грузовика, полицейский, с которым Драйер говорил так, как будто случилось что-то очень смешное, – все это привело Марту в состояние такого раздражения, что потом, в таксомоторе, она сидела, как каменная.

– Мы сломали какой-то барьер и столб, – хмуро сказала она и, медленно протянув руку, помогла Францу отворить калитку, которую он сердито теребил.

– Опасная все-таки вещь – автомобиль, – проговорил Франц неопределенно. Теперь уже пора было откланяться.

Марта заметила и одобрила его нерешительность.

– Вам в какую сторону? – спросила она, переместив зонтик из правой руки в левую. Очень подходящие он купил очки… Смышленый мальчик…

– Я сам не знаю, – сказал Франц и грубовато ухмыльнулся. – Собственно говоря, я как раз пришел посоветоваться с Дядей насчет комнаты. – Это первое «дядя» вышло у него неубедительно, и он решил не повторять его некоторое время, чтобы дать слову созреть.

Марта рассмеялась, плотоядно обнажав зубы.

– Я тоже могу помочь, – сказала она. – Объясните, в чем дело?

Они незаметно двинулись и теперь медленно шли по широкой панели, на которой, там и сям, как старые кожаные перчатки, лежали сухие листья. Франц оживился, высморкался и стал рассказывать о комнатах.

– Это неслыханно, – прервала Марта, – неужели пятьдесят пять? Я уверена, что.можно поторговаться.

Франц про себя подумал, что дело в шляпе, но решил не спешить.

– Там хозяин – эдакий тугой старикашка. Сам черт его не проймет…

– Знаете что? – вдруг сказала Марта – я бы не прочь пойти туда, поговорить.

Франц от удовольствия зажмурился. Везло. Необыкновенно везло. Не говоря уж, что весьма хороню получается – гулять по улицам с этой красногубой дамой в кротовом пальто. Резкий осенний воздух, лоснящаяся мостовая, шипение шин, вот она – настоящая жизнь. Только бы еще новый костюм, пылающий галстук, – и тогда полное счастье. Он подумал, что бы такое сказать приятное, почтительное…

– Я все еще не могу забыть, как это мы странно встретились в поезде. Невероятно!

– Случайность, – сказала Марта, думая о своем. – Вот что, – вдруг заговорила она, когда они стали подниматься по крутой лестнице на пятый этаж. – Мне не хочется, чтобы муж знал, что я вам помогла… Нет, тут никакой загадки нет; мне просто не хочется, – вот и все.

Франц поклонился. Его дело – сторона. Однако он спросил себя, лестно ли то, что она сказала, или обидно? Решить трудно.

На звонок долго никто не приходил. Франц вслушался, – не слышно ли приближающихся шагов. Все было тихо. Оттого особенно неожиданным показалось, когда дверь отпахнулась. Старичок в сером, с бритым, мятым лицом и густыми, закрученными бровями, молча впустил их.

– Я к вам опять, – сказал Франц, – я хотел бы еще раз посмотреть комнату.

Старичок в знак согласия приложил руку к груди и быстро, совершенно беззвучно, пошел по длинному, темноватому коридору.

«Бог знает, какие дебри», – брезгливо подумала Марта, и ей опять почудилась озорная улыбка мужа: меня журила, а сама помогаешь, меня журила, а сама…

Впрочем, комната оказалась светленькой, довольно чистой: у левой стены деревянная, должно быть скрипучая, кровать, рукомойник, печка; справа – два стула, соломенное кресло с потугами на грацию; небольшой стол посредине; комод в углу; на одной стене зеркало с флюсом, на другой портрет женщины в одних чулках.

Франц с надеждой посмотрел на Марту, она указала зонтиком на правую пустоватую стену и каким-то деревянным голосом спросила, не глядя на старичка:

– Почему вы убрали кушетку, тут очевидно что-то раньше стояло.

– Кушетку просидели, она в починке, – глухо сказал старичок и склонил голову набок.

– Вы ее потом поставите, – заметила Марта и, подняв глаза, включила на миг электричество. Старичок тоже поднял глаза.

– Так, – сказала Марта и опять протянула зонтик: – Постельное белье есть?

– Постельное белье? – удивленно переспросил старичок; потом, склонив голову на другой бок, поджал губы и, подумав, ответил: – да, белье найдется.

– А как насчет услуг, уборки?

Старичок ткнул себя пальцем в грудь.

– Все – я, – сказал он. – все – я. Только я.

Марта подошла к окну, посмотрела на улицу, потом прошлась обратно.

– Сколько же вы хотите? – спросила она равнодушно.

– Пятьдесят пять, – бодро ответил старичок.

– Это как, – с электричеством, с утренним кофе?

– Господин служит? – поинтересовался старичок, кивнув в сторону Франца.

– Да, – поспешно сказал Франц. – Пятьдесят пять за все, – сказал старичок.

– Это дорого, – сказала Марта.

– Это недорого, – сказал старичок.

– Это чрезвычайно дорого, – сказала Марта.

Старичок улыбнулся.

– Ну что ж, – вздохнула Марта и повернулась к двери.

Франц почувствовал, что комната вот-вот сейчас навсегда уплывет. Он помял шляпу, стараясь поймать взгляд Марты.

– Пятьдесят пять, – задумчиво повторил старичок.

– Пятьдесят, – сказала Марта.

Старичок открыл рот и снова плотно закрыл его.

– Хорошо, – сказал он наконец, – но только, чтобы тушить не позже одиннадцати.

– Конечно, – вмешался Франц, – конечно… Я это вполне понимаю…

– Вы когда хотите въехать? – спросил старичок.

– Сегодня, сейчас, – сказал Франц. – вот только привезу чемодан из гостиницы.

– Маленький задаток? – предложил старичок с тонкой улыбочкой.

Улыбалась как будто и вся комната. Она была уже не чужая. Когда Франц опять вышел на улицу, у него в сознании осталась от нее неостывшая впадина, которую она выдавила в ворохе мелких впечатлений. Марта, прощаясь с ним на углу, увидела благодарный блеск за его круглыми стеклами. И потом, направляясь в фотографический магазин отдать дюжины две еще не прозревших тирольских снимков, она с законным торжеством вспоминала разговор.

Заморосило. Ловя влажность, широко распахнулись двери цветочных магазинов. Морось перешла в сильный дождь. Марте стало смутно и беспокойно, – оттого что нельзя было найти таксомотор, оттого что капли норовили попасть под зонтик, смывая пудру с носа, оттого что и вчерашний день, и сегодняшний были какие-то новые, нелепые, и в них смутно проступали еще непонятные, но значительные очертания. И как будто тот темноватый раствор, в котором будут плавать и проясняться горы Тироля, – этот дождь, эта тонкая дождевая сырость проявляла в ее душе лоснистые образы. Снова промокший, веселый, синеглазый господин, случайнейший знакомый мужа, под таким же дождем торопливо говорил ей о волнении, о бессонницах и прошагал мимо, и исчез за углом памяти. Снова в ее бидермайеровской гостиной тот дурак художник, томный хлыщ с грязными ногтями присосался к ее голой шее, и она не сразу оторвала его. И снова, – и этот образ был недавний, – иностранный делец с замечательной синеватой сединой вдоль пробора шептал, играя ее рукой, что она, конечно, придет к нему в номер, и она улыбалась и смутно жалела, что он иностранец. Вместе с ними, с этими людьми, быстро-быстро холодноватыми ладонями прикасавшимися к ней, она пришла домой, дернула плечом и легко отбросила их, как отбросила в угол раскрытый мокрый зонтик.