Короли и королевы. Трагедии любви - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 47

Поверх головы Изабеллы он отыскал глазами рыцаря – Рене де Дамартина. Рене вздрогнул, от внезапной надежды у него захватило дух. Но Изабелла покачала головой и сказала с жаром:

– Сир… после вас ни один мужчина не будет спать со мной в одной постели.

Ее голос был подобен дуновению ветра. Она покачнулась на дрожащих ногах и упала, как скошенный цветок. Тогда Филипп сдался. Он не мог больше этого вынести. Ему стало ясно, чтовсе это время он пытался обмануть себя, вырвать сердце из своей груди… никто не может приказать ему вырвать сердце у себя из груди! Он протянул к ней руки, подхватил ее, прижал к груди и покрыл ее лицо поцелуями.

– Никогда, моя королева, – крикнул он, – никогда, клянусь, я не изгоню тебя!

И на глазах у изумленной свиты понес ее на руках во дворец. Крики благословения и радости неслись ему вслед.

* * *

С этого дня для них началось ничем не омрачаемое счастье, которое длилось шесть лет. Изабелла и Филипп вновь обрели прежнюю близость. Старая королева вынуждена была покинуть двор. Граф из Хеннегау внял просьбам своей дочери и примирился с Филиппом, тем более что к этому времени поссорился с Филиппом из Фландрии.

3 сентября 1187 года зазвонили все колокола Парижа в честь рождения принца, который позже был назван Людовиком VIII. Изабелла была счастлива. Филипп посвящал все свое время обустройству своего города – Парижа. Он приказал углубить ров вокруг прочных городских стен и построить на берегу Сены небольшую крепость, которая сегодня называется Лувром. Счастье их достигло своей вершины, когда Изабелла забеременела вторым ребенком.

Это были близнецы, появившиеся на свет мертвыми, и их рождение стоило жизни их матери. Это произошло 15 марта 1190 года, в серый и дождливый день, похожий на тот, когда она вступила на свою страдальческую стезю. Отчаявшийся король не хотел отвозить ее в холодный далекий Сен-Дени. Поэтому она была погребена в Нотр-Даме, под высокими, белыми сводами, которые возводились на ее глазах. У собора еще не было ни фасада, ни башен, но она была рядом с ним. После этого Филипп призвал подданных всего королевства к крестовому походу…

Королева-мать вытянула кулак, обтянутый перчаткой из толстой кожи, и сокол опустился на него. Она слегка взъерошила перья на голове хищника и быстро накрыла его колпачком, украшенным жемчугом.

– Хорошая работа, мой славный Цезарь, – сказала она удовлетворенно и посмотрела на окровавленную цаплю, которую ей поднес паж. – Хватит на сегодня.

Легким нажатием пяток она заставила лошадь перейти в галоп и нагнала своего брата, архиепископа Гийома, который ускакал вперед. Тот остановился под ивой и отер лоб.

– Ох, уж эта жара, – сказал он, задыхаясь. – Совсем нечем дышать. Едва ли датская принцесса будет себя хорошо чувствовать у нас. У нее на родине не так жарко.

Действительно, августовское солнце пекло немилосердно, на ясном голубом небе не было видно ни одного облачка. Птиц тоже почти не было. Они спасались от жары в густом камыше или в прохладных чащах. Цапля, которую убила Адель, наверное, просто заблудилась…

Казалось, она не страдает от жары. Она сидела в седле прямо, глаза ее блестели, а волосы, распустившись во время скачки, веселыми прядями выбивались из-под голубого покрывала. Вздохнув, Гийом де Шампань вынужден был признаться самому себе, что его сестра никогда не изменится. В свои пятьдесят лет она выглядела еще очень молодо. Со временем эта пенящаяся через край жизнеспособность начинала пугать.

Мысль, которую архиепископ высказал насчет невесты ее сына, вызвала у нее пренебрежительную усмешку.

– Она приноровится. Не хватало еще, чтобы эта дочь дикого севера жаловалась на что-то, когда ей отдают французскую корону.

Гийом снова вздохнул, отер пот со лба и отпустил свою лошадь. Лоснящийся архиепископ Реймса сильно прибавил в весе за последние годы, но сделался спокойнее. Честолюбивые замыслы и страсть к спорам покинули его и от заклятого врага маленькой Изабеллы из Ханнегау, которая уже три года как умерла, не осталось и следа. Архиепископ признал превосходство своего племянника, который теперь как суверен назывался Августом, и сознался в том, что совершал несправедливость, непримиримо отстаивая свою позицию. У Адель же страсть к интригам и борьбе, казалось, не иссякла и теперь была направлена на ее новую невестку – Ингеборг Датскую, дочь Вальдемара Великого, которую разыскали в холодной стране, дабы она стала новой женой Филиппа. Гийом видел это по ее упрямо сжатым, тонким губам и по блеску глаз. Он попытался ее успокоить:

– Ты же совсем не знаешь ее, Адель. Почему объявляешь ей войну прежде, чем увидела? Подумай о несчастной Изабелле. Одному Богу известно, как мы, ты и я, испортили ей жизнь. Она этого не заслужила. Филипп обрел в ее лице чудесную, нежную жену, а Франция хорошую королеву, и…

– Ради всего святого, – прервала его королева-мать, – перестань упрекать меня во всевозможных злодеяниях! Я раскаиваюсь в том, как поступала с Изабеллой, но, Бог свидетель, после рождения дофина у нее не было более преданного друга, чем я. Я ее… да, воистину я любила ее, ибо она этого заслуживала, и отсюда, быть может, моя нелюбовь к этой чужеземке, которая даже не владеет нашим языком.

– Она его выучит, – смиренно сказал Гийом. – А тебе нечего беспокоиться. Принцесса славится своей красотой. О ней говорят, что она богиня с телом статуи и светлыми волосами. Она понравится Филиппу.

– Кто знает? Он сделался очень странен с тех пор, как вернулся из Святой Земли. Болезнь, которую он подхватил там, привела его в плохое расположение духа. Он стал нервным, мрачным и более вспыльчивым и своенравным, чем прежде. Нет, я не успокоюсь. Я признаю, что этот брак заманчив и желателен, ибо если Филипп женится на ней, то он, без сомнения, унаследует права ее отца на Англию.

– Этот брак тем более выгоден, – вставил архиепископ, – что король Ричард все еще пленник немецкого императора и дорога к престолу пока свободна. Этот глупый принц Иоганн не является серьезным соперником.

– Даже если ты и прав, оставим на время Англию в покое. Я знаю все это не хуже тебя, и если я о чем-то беспокоюсь, то только о самой принцессе. Я знаю, – быстро продолжила она, когда увидела, что брат собирается ответить ей, – я знаю, что она исключительно красива и обладает множеством других достоинств. Но это никак не меняет того, что ее мать Софья, русская, – ужасная женщина. Ее называют ведьмой, и молва о ее злости ходит по всему миру. Ее второй муж, граф Тюрингский, за которого она вышла замуж после смерти Вальдемара, спустя два года отослал ее назад. Ты только вспомни, какие ужасные события происходили в Дании в течение нескольких лет, после того как она выдала своему супругу тайну прелюбодеяния ее собственного брата с сестрой Вальдемара.

Гийом закрыл глаза и добродушно рассмеялся.

– Ах да, припоминаю. Воистину ужасная история. Не тогда ли принцесса Кристина умерла под плетьми? Брат Софьи потерял руку и ногу… и еще что-то. Потом его заключили в монастырь. Но, дорогая сестра, прелюбодеяние ведь ужасное прегрешение.