Короли и королевы. Трагедии любви - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 14

Гунн наблюдал за всем этим из-под набрякших век. Неожиданно он вскочил и подошел к распростертой на земле девушке. Он отвел рукой ее великолепные золотистые волосы, которые закрывали ей лицо, и властным жестом взял ее за подбородок.

– Не бойся, ты не умрешь. Будет справедливо, если умрет лишь тот, кто пренебрег своим долгом. Ты слишком прекрасна и пойдешь той дорогой, которая тебе предназначена. Сегодня вечером…

Его рука покоилась теперь на ее светлых волосах.

— Да, это было бы прискорбно. Никогда я не видел красоты, которая могла бы сравняться с твоей. Для меня будет большим счастьем, когда ты станешь моей.

Его хриплый голос несколько смягчился на последних словах. Но Ильдико вновь подняла голову.

– Нет! – закричала она. – Нет! Я не хочу!

Она трепетала, как лист на осеннем ветру, но взгляд ее больших ясных глаз был решителен. Тело ее страшилось плотских мук, но душа противилась позору. Ошеломленный, Атилла отнял руку и отступил на несколько шагов, нахмурив лоб.

– Что?! Ты предпочитаешь умереть?.. Знаешь ли ты, что люди могут умирать мучительно долго, что самые выносливые, самые мужественные из них громко взывают об избавлении? Знаешь ли ты, что я могу пытать тебя много дней, не позволяя умереть?

Чтобы не видеть холодной жестокости, которую источали глаза завоевателя, Ильдико опустила веки. Она дрожала, но голос ее был тверд.

– Я знаю это, – шепнула она. – Но я знаю также, что люблю его и его любовь – это то единственное, о чем я прошу. Делай со мной все, что хочешь, но я принадлежу только ему.

В то время как на лице Атиллы проступала краска гнева, лицо Казара выражало радость и облегчение. Атилла яростно прижал девушку ногой к земле, так что цепь до крови оцарапала ей лоб.

– Ты не свободна выбирать свою судьбу, – прошипел властелин гуннов. – Если я сказал, что ты будешь принадлежать мне – значит, так и будет. И я тебе скажу еще кое-что: ты сама придешь ко мне – с охотой и добровольно.

– Никогда.

– Придешь… и чем быстрее ты это сделаешь, тем будет лучше для этого человека, которого ты осмелилась полюбить. Слушай меня внимательно: ты будешь приходить сюда каждый день и говорить, хочешь ли ты стать моей женой. Ты видишь, я знаю тебе цену. Твое мужество заслуживает того, чтобы ты была не просто наложницей, но моей женой. Я люблю смелых людей, даже когда они противятся мне.

– Благодарю тебя, но я не сделаюсь ни твоей женой, ни твоей наложницей.

На плоском лице монгола появилась жестокая усмешка.

– Сделаешься. Каждый день, я сказал, ты будешь приходить сюда и говорить, согласна ли ты повиноваться или нет. После каждого отказа Казара будут пытать. Мои палачи умеют долго сохранять жизнь испытуемого. Я захочу – и он будет умирать месяцами, если ты не окажешься благоразумной. Но если ты окажешься благоразумной…

Девушка оперлась на руки, глядя на него с надеждой во взоре:

– Ты помилуешь его? Освободишь?

– Нет, ибо он преступил мой закон и восстал против моей власти. Но наутро после нашей брачной ночи ему наконец отсекут голову. Он не будет больше мучиться.

Со вздохом склонила Ильдико лицо к земле. Казар взмолился: – Будь тверда, Ильдико, не отдавайся ему. Покажи, что твоя любовь сильнее него. Я предпочту сотни раз быть замученным до смерти, чем представлю себе, что ты лежишь в его объятиях… не сдавайся.

Атилла ударил связанного кулаком по лицу.

– Не тебе решать, а ей. Быть может, Казар, ты сам вскоре будешь умолять ее подчиниться мне.

– Не рассчитывай на это. Я не страшусь боли.

Вместо того чтобы ответить, завоеватель ударил в большой гонг, который висел у входа в шатер. Появились два воина. Он указал на пленных – гордо выпрямившегося Казара и всхлипывающую, распростертую на земле Ильдико.

– Мужчину уведите в темницу, а с нее снимите оковы и отправьте к женщинам. С ней не должно ничего случиться.

Деревянный дворец Атиллы находился на небольшом возвышении. Дерево было выстругано тщательнее, чем на других домах, а сам дворец был обнесен украшенной башенками оградой. За ней, кроме дворца, находилось еще одно маленькое здание – дом для женщин, и ярко разукрашенное сооружение из неотесанного камня, где располагались бани.

Дом для женщин также был разукрашен рисунками, и на четырехугольной, на азиатский манер, крыше были развешены колокольчики из бронзы, которые звенели на ветру. Внутри обстановка была скудной, но в избытке имелись ковры из шерсти, шелка и войлока, которые пестрели всеми цветами радуги.

Двумя днями позже на своем ложе, состоявшего из груды ковров, сидела Крека, любимая жена Атиллы, и разглядывала Ильдико, обеими руками сжимавшую голову. Снаружи доносились свистящие удары бича, они были слышнее, чем ропот возбужденной, кровожадной толпы, которая собралась там. Время от времени жертва кричала и стонала от боли, и толпа отвечала ей ревом.

Крека, опершись на локоть, взяла с одной из стоящих рядом с ней тарелок пропитанное медом лакомство, положила его в рот, вытерла липкие пальцы о свое белое, украшенное золотом, шерстяное платье, затем, издав довольный вздох, бросила презрительно:

– Как ты глупа, бедная малышка, ну что ты плачешь целый день… Тебе больше нечем заняться?

Ильдико подняла голову, сквозь слезы взглянула на грузную, лениво разлегшуюся женщину, и сказала с трудом:

– Ты что, не слышишь? Это Казар, которого твой муж опять приказал бичевать, как вчера и позавчера. Его раны опять посыпят солью и заставят кричать от боли. А я должна слушать. Но тебе это безразлично, ведь ты ешь!

Черные, узкие глаза Креки – единственное, что осталось от ее былой красоты, – загадочно блестели. Она вновь улеглась на ложе.

– Казар – мой брат, – промолвила она тяжелым голосом, – и каждый его крик отдается в моем сердце. Каждый раз, когда он стонет, я готова задушить тебя. Ибо ты, из-за которой он претерпевает эти муки, сидишь здесь и воешь.

– А что я должна делать? Пойти к Атилле, чтобы Казар проклял меня?

Крека презрительно пожала плечами.

– Если бы дело было во мне, Казару не пришлось бы мучиться. Кроме того, он не предлагал никогда ничего подобного женщинам моего племени, ибо он знает, что ему следует остерегаться нас. А ты всего лишь германка, из рабьего племени, которая может лишь хныкать вместо того, чтобы укусить ту руку, которая тебя бьет.

– Я не знаю, что ты хочешь этим сказать. Что я могу сделать?

Крека взяла еще кусочек и стала его грызть.

– Ты могла бы… возлечь с Атиллой и, когда им овладела бы похоть, которая делает мужчину слабым и неосторожным, убить его… убить его наконец, поскольку тебе этого хочется.

Ильдико подняла на нее широко открытые глаза и отбросила назад волосы.