Мерзкая плоть - читать онлайн книгу. Автор: Ивлин Во cтр.№ 42

– Пойдем к нему сейчас и будем трясти его до тех пор, пока он не отдаст нам деньги, – сказал Майлз.

Но это оказалось невыполнимым: когда они добрались до кресла, в котором Адам оставил пьяного майора, там уже никого не было.

Швейцар хорошо помнил, что майор вышел из отеля. Он сунул ему фунтовую бумажку со словами: «Встретил одного остолопа», сел в такси и велел везти себя на вокзал.

– Сдается мне, – сказал Адам, – что я никогда не получу этих денег.

– Что ж, по-моему, жаловаться вам особенно не на что, – сказал Арчи. – Вы с чем были, с тем и остались. Мне хуже – я потерял пятерку и цену пяти бутылок шампанского.

– Это-то верно, – сказал Адам и немного утешился.

Они сели в машину и под дождем покатили в деревню, где был обнаружен «планкет-бауз». Там он и стоял в кольце восхищенных зрителей, почти неузнаваемый и еще слегка дымясь. Полицейский в непромокаемом плаще пытался оградить его от налетов охотников за сувенирами, уже собравших с земли все мелкие обломки.

Свидетелей катастрофы не нашлось. Младшие жители деревни были в то время на гонках, старшие отдыхали после обеда. Одному помнилось, что он слышал какой-то грохот.

Из расспросов на ближайшей железнодорожной станции выяснилось, однако, что в тот день, часа в три, у кассы появилась неизвестная молодая женщина весьма растерзанного вида и с повязкой на рукаве и спросила, где она находится. Выслушав ответ, она сказала, что это очень обидно, потому что кто-то оставил посреди дороги огромный каменный гаечный ключ. Она призналась, что чувствует себя неважно. Начальник станции предложил ей посидеть в помещении и выпить глоток бренди. Она сказала: «Нет, хватит с меня бренди» – и купила билет первого класса до Лондона. Уехала поездом 3.25.

– Значит, все в порядке, – сказал Адам.

Они выбрались из деревни на Большую Северную дорогу и скоро нашли гостиницу, где пообедали и переночевали. В Лондон они приехали на следующий день около часа и узнали, что рано утром мисс Рансибл была обнаружена в зале ожидания на Юстонском вокзале, где она, не отрываясь, смотрела на модель паровоза. В ответ на тактичные расспросы она ответила, что, насколько ей известно, имени у нее нет, и как бы в доказательство этого ткнула в повязку на рукаве. Она объяснила, что приехала в машине, которая не желала останавливаться. Машина была полна клопов, которых она пыталась убить, капая на них лосьоном. Один из клопов швырнул гаечный ключ. На дороге торчало что-то каменное. Ни к чему ставить среди дороги такие символы, правда ведь? Или нет?

Ее увезли в больницу на Уимпол-стрит и некоторое время держали в комнате со спущенными шторами.

Адам позвонил Нине.

– Милый, я так обрадовалась твоей телеграмме. Это правда?

– Нет.

– Майор все-таки фикция?

– Да.

– Денег у тебя нет?

– Нет.

– И мы сегодня не поженимся?

– Нет.

– Понятно.

– Что?

– Я говорю – понятно.

– Это все?

– Да, Адам, все.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже. До свиданья.

Позже Нина позвонила Адаму.

– Милый, это ты? Мне надо сказать тебе что-то ужасное.

– Да?

– Ты страшно рассердишься.

– Ну?

– Я выхожу замуж.

– За кого?

– Просто не знаю, как тебе сказать.

– За кого?

– Адам, а ты не устроишь сцену?

– Кто он?

– Рыжик.

– Не верю.

– Я не шучу. В общем, это все.

– Ты выходишь замуж за Рыжика?

– Да.

– Понятно.

– Что?

– Я говорю – понятно.

– И это все?

– Да, Нина, все.

– Когда я тебя увижу?

– Я больше не хочу тебя видеть.

– Понятно.

– Что?

– Я говорю – понятно.

– Ну, прощай.

– Прощай… Мне очень жаль, Адам.

Через десять дней после этого Адам купил на углу Уигмор-стрит букет цветов и пошел в больницу навестить мисс Рансибл. Для начала его провели в кабинет заведующей. Там было множество фотографий в серебряных рамках и препротивный фокстерьер. Заведующая курила сигарету – жадно, короткими, чмокающими затяжками.

– Зашла к себе на минуту передохнуть, – сказала она. – Даун, Джек, даун. Впрочем, я вижу, вы собак любите, – добавила она, видя, что Адам вяло потрепал Джека по голове. – Так вы хотите навестить мисс Рансибл? Должна вас предупредить, что волновать ее строго запрещено. Она пережила серьезный шок. Вы ей родственник, позвольте спросить?

– Нет, просто друг.

– Может быть, даже очень близкий друг? – спросила заведующая лукаво. – Ну-ну, не буду вас смущать. Бегите наверх, повидайте ее, только помните – не больше пяти минут, не то я сама приду вас выгонять.

На лестнице пахло эфиром, и это напомнило Адаму те дни, когда он сидел у Нины на кровати, перед тем как вести ее завтракать в ресторан, а она пудрилась и подмазывала губы. (На это время она всегда велела ему отворачиваться, выказывая повышенную стыдливость в отношении именно этой стадии своего туалета – в отличие от иных женщин, которые нипочем не покажутся в одном белье, а с ненакрашенным лицом предстанут перед кем угодно.)

Подолгу думать о Нине Адаму было очень больно.

На двери палаты, где помещалась мисс Рансибл, висела прелюбопытная таблица, показывающая колебания ее температуры и пульса, а также много других захватывающих подробностей о состоянии ее здоровья. Адам с интересом изучал эту таблицу до тех пор, пока сестра, проходившая мимо с целым подносом сверкающих хирургических инструментов, не окинула его таким взглядом, что ему пришлось отвернуться.

Мисс Рансибл лежала в затемненной комнате, на узкой высокой кровати.

Возле нее сидела с вязаньем сестра. Когда Адам вошел, она встала, роняя с колен клубки, и сказала: – К вам гости, милая. Только помните, много говорить вам вредно. – Потом взяла у Адама из рук цветы, сказала: – Прелесть какая, вы у нас счастливица, – и вышла с цветами из комнаты. Через минуту она принесла их обратно в кувшине с водой. – Вон как по водичке соскучились, – сказала она. – Сейчас оживут, мои хорошие. – И опять вышла.

– Деточка, – раздался слабый голос с кровати. – Я даже не вижу, кто это. Может быть, отдернуть шторы? Или нельзя?