Злаки Зодиака, или Ижица-файлы - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Чубаха cтр.№ 7

И теперь Хляст смотрел на действо с жадным любопытством, но долго стоять без работы ему не выпало.

Первый зашел с головы и оттянул усопшему Чеку веки с глаз, и студеный свет ламп облизал мертво-стекляные зрачки. А первый поманил подбородком второго. Типа, подь сюды, становись здесь вместо меня, и держи, пока не поступят дальнейшие распоряжения.

Хляст брезгливо передернул плечами, но покорно занял освободившееся место и оттопыренными указательными пальцами прижал грозящие захлопнуться веки. Чек, понятно, не протестовал. Первый же распахнул куртку и, через голову сняв с шеи неуловимо отличающийся от заурядной мыльницы фотоаппарат, щелкнул несколько раз. При этом он приставлял объектив почти впритык к заострившемуся синему носу Чека. Хляст таращился на процедуру с плохо скрываемым любопытством.

Мыча под нос прежнюю мелодию, фотограф размотал извлеченный из кармана проводок и соединил компьютер и цифровую фотокамеру. Пробежался пальцами по кнопкам ноутбука. Не Рихтер, но весьма проворно. Хляст чуть не заработал растяжение мышц шеи, пытаясь со своего поста увидеть хоть что-нибудь. Тщетно.

— При чем здесь кофе «Чибо»? — недоуменно спросил фотограф, разглядев что-то на экране ноутбука. Его кошачий анфас скрылся за поднятым экраном.

— Ну, Валера, — ерзая и кляня себя, что не родился длинношеим жирафом, заворковал Хляст, — Дело происходило в ночном магазине, где только кофе и чай…

Тот, кого назвали Валерой, удовлетворился подсказкой и продолжил соло на клавиатуре. Операция по похищению трупа из морга и дальнейшие манипуляции с Чеком имели конкретную цель. Как известно, в зрачках покойника застывают последние секунды жизни. А у парфюмера имелась аппаратура, способная эти кадры считывать.

Хляст, прикованный к посту, перебирал ногами, будто вот-вот опоздает в сортир:

— Ну, как там, есть?

— Тебя вижу… — нехотя перестал мычать мелодию Валера, — Кофе много… И чая… И даже мой любимый «Цейлонский» со слоном. Вот еще… Нет, это падает банка с кофе… А это у нас что?.. Нет, это у нас сыпятся жаренные кофейные зерна, кажется, пережарили… Ага, вот! — Валерий оторвал взгляд от экрана и посмотрел на второго с выражением «Ты что, контуженый, все еще веки держать? Дуй-ка сюда» и сказал:

— Ты, Хлястик, там пальцами не примерз? Дуй-ка сюда.

— Мое аукало не «Хлястик», а «Хляст», — немного обиделся второй, но с облегчением оставил пост и стал к экрану передом.

На экране озаренное вспышкой (молния, что-ли?) застыло нечетко-мыльное изображение перекошенной физиономии Храпунова.

— Он?

— Он! По два бака за сотую грамма приворотной травы обещал. Чека оттризнил, ментяра. А потом сквозь подворотню просочился! — для убедительности несколько раз утвердительно тряхнул головой Хляст.

— А ты что?

— А я, понятно, обыкновенную милицию вызвал. Пишите в протокол, говорю, вот этот, который откинулся, зашел за покупкой. Потом появляется второй и кричит: «Не двигаться, это ограбление!» А этот, который откинулся, ему: «Приятель, здесь ты не поднимешься, вон через дорогу — казино. Там денег побольше. Пошли, вместе грабанем». А этот, который кричал, этому, который откинулся: «Ты что, герой?!» и банкой по кумполу!

— А они что?

— А они спросили, нету ли у меня трех бутылок водки для снятия отпечатков пальцев. А лучше кадра нету?

Валерий не ответил, а перегнал курсор на одну из команд в неизвестной Хлясту программе. Кликнул, и поверх картинки выстроились зеленые буквы: «Храпунов Максим Максимыч. Родился 12 апреля 1957-го года… Был насильно излечен от ликантропии и омоложен на пятнадцать лет… С марта 1999-го игумен Невского райотдела Управления департамента ИСАЯ по Санкт-Петербургу».

Волосы на загривке Валерия по-кошачьи встали дыбом. Повисла длинная-предлинная пауза.

Наконец Хляст позволил себе робко кашлянуть и как бы в оправдание затараторил:

— А никто и не говорил, что будет легкий заказ. Если б нам нужно было флюидануть какую-то порченую шушару, разве мы нанимали бы тебя? — лиловые светлячки бегали по сторонам, лишь бы мимо Валеры.

Лицо Валерия оставалось каменным, тогда Хляст подкатил с другой стороны:

— Лады. Задаток ты еще не брал, по-этому будем считать, что не состыковались. Так и доложу. Разчалимся, как два дирежабля. Но чисто теоретически — сколько б ты хотел за выполнение такой работы? — никак не мог Хляст взглянуть Валерию в глаза. Куда угодно, только не туда. Вот, например, большой опечатанный шкаф: йод, марля, вата, таблетки… Из всех банок еле пяток наберется, где подмешаны умные травы, вскрывать такой шкаф — только зря следить.

Валерий отсоединил, мыча мелодию, шнур. Захлопнул ноутбук, спрятал фотоаппарат. Побарабанил пальцами по столу рядом с бедным Чеком и, наконец, не спеша процедил:

— Деньги меня не интересуют, как художника. За непростого угодника… За игуменга-исаявца я бы запросил… Заклятие Котлера.

— Что? Заклятие Котлера?! — вдохнул поглубже насмерть перепуганный Хляст. Глаза его с одним выражением закатились к потолку… Но вернулись уже с другим выражением, — Хм! Заклятие Котлера! А что?! — но следующая мысль замутила лиловые глаза торговца, — О, Заклятие Котлера — прекрасный выбор! Значит, по рукам? — последняя гримаса Хляста оказалась настолько прожженной, что далеко не каждый согласился бы на сотрудничество.

И все же Валерий без колебаний вынул из кармана правую руку и протянул Хлясту. Но в последний момент отдернул, ведь не зря ему удавалось несколько раз сачкануть собственную смерть.

Из Валериного кулака вынырнул внешне обыкновенный судейский свисток. Свисток взмыл к губам, и Валерий в него дунул что есть мочи. Молодецкая трель не оглушила ночную операционную. Вообще никакого слышимого свиста не раздалось. И это было самое жуткое, потому что Хляста, именно в той позе, как стоял с протянутой рукой, будто пружиной или взрывной волной, отбросило и смачно шмякнуло об стену.

Лицо Хляста налилось багровой краской, а татуировка с трилистником стала непроглядно черной, будто не татуировка, а аппликация. Страшный, словно фобия, подельник сгреб себя с пола, заставил себя встать и пошел на Валерия разбуженным медведем:

— Я тебя, Соловей-разбойник, трахну, как пудель плюшевого медвежонка! — зашевелились губы ночного продавца чая и кофе, пусть тело его корежило от боли. Это была не просто боль. Это была симфония боли. В висках бабахали боль-басы, в затылке ломило от боли, насылаемой боль-контрабасами. А по позвоночнику смычком-пилой елозил виртуоз боли — скрипач.

Тогда Валерий дунул в свисток повторно. С тем же результатом. И дважды бабахнутый о стену Хляст решил больше не рыпаться. Беспомощный, будто неотправленная телеграмма.

— Значит, за то, что я уберу этого Храпунова, или как там его, твои хозяева готовы раскрыть тайну Заклятия Котлера?

Хляст кивнул и болезненно поморщился. Рожа Хляста лучилась недоумением, льстивым, как эпитафия. Дескать, я со всею душою, а меня об стену. Валерий поймал в фокус полные невинной муки глаза Хляста и зафиксировался на них, словно практикующий окулист. Через некоторое время игры в гляделки диагноз был поставлен: