Жемчужина императора - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 74

Прошло не меньше часа, прежде чем усилиями трех людей носилки, спущенные в колодец, были подняты по лестнице на поверхность к нежному свету неспешно поднимавшегося солнца.

– О господи! – выдохнул один из полицейских. – Каким же чудовищем был этот псевдо-Наполеон!

Морозини и в самом деле вызвал бы жалость даже у злейшего врага: истощенный, бледный, с заросшими бородой щеками, ввалившимися и лихорадочно блестящими глазами, вспухшими руками и запястьями, покрытыми струпьями и кровоточащими ранами, чудовищно грязный и распространяющий зловоние... В нем просто невозможно было узнать того обаятельного и беспечного человека, который холодной апрельской ночью покинул квартиру на улице Жуффруа, чтобы погрузиться в еще более глубокую ночь. Ко всему еще Альдо сотрясали приступы мучительного сухого кашля, услышав который археолог нахмурился: он знал, насколько его друг чувствителен к холоду, а эта весна как две капли воды походила на начало зимы. Не говоря уж о сырости, царившей на дне проклятого колодца!

– Надо немедленно отвезти его домой! – воскликнула Мари-Анжелина, которая присоединилась к мужчинам и теперь тихонько плакала в платочек. – Мы будем за ним ухаживать!

– Об этом и речи быть не может! – отрезал Ланглуа. – Ему необходима больница, и мы отвезем его в Отель-Дье.

– Комиссар прав, – подтвердил Адальбер. – Альдо необходимо как следует осмотреть. Потом мы сможем его забрать...

– До чего прекрасные слова! – усмехнулся Ланглуа. – Никак на вас снизошла мудрость? Вот только, похоже, чуть поздновато. И вам еще придется кое в чем дать мне отчет! С каких это пор для того, чтобы разобраться с преступниками, обращаются за помощью не к полиции, а к цыганам?

– Это я позвонил в «Шехерезаду» перед тем, как отправиться сюда, – вмешался Мартин Уолкер. – Вызывать вас было бы слишком рискованно!

– А теперь вы довольны? Прелестная картина охоты! Настоящая бойня...

– Вы ничего лучшего не сделали бы! Может быть, получилось бы даже хуже, потому что сейчас в нашем лагере все целы, если не считать спины Видаль-Пеликорна. Чем кипятиться, лучше бы занялись проблемой, которая теперь перед вами встала: Агалар не был Наполеоном VI. Он признался в этом перед смертью, попросив прощения у бога и поклявшись в том, что не убивал ни Петра Васильева, ни Ван Кипперта! Словом, вы должны нас благодарить, потому что мы убрали целую шайку преступников, и это не стоило ни гроша французскому правосудию!

– Мне вот тоже все казалось, будто я что-то позабыл! – усмехнулся Ланглуа. – Что ж, благодарю вас, господин Уолкер! И постарайтесь не переусердствовать в сенсационном материале, который вы непременно напишете.

– Ну, комиссар! – произнес Уолкер с обезоруживающей улыбкой. – Можно подумать, вы меня не знаете.

– Вот именно что знаю.

– В таком случае вы должны знать и о том, что я преклоняюсь перед полицией и ни за что на свете не хотел бы смутить ее покой.

Адальбер тем временем приблизился к Маше, которая неподвижно стояла в стороне, прямая и безучастная, и наблюдала за происходящим... – Что это вы пели сегодня той женщине?

Не глядя на него, она ответила:

– Песню смерти монгольских воинов. Меня научил ей один человек, он умирал, это было очень далеко отсюда... В ней говорится о славе тех, кто с честью сражался, а теперь, освободившись от ненависти, возвращается в родную степь, которую омывают золотой Онон и голубой Керулен... но не просите меня перевести ее дословно: я хоть и понимаю слова, все равно не смогла бы это сделать...

И, поправив сползший с головы платок, цыганка присоединилась к братьям...

Как и сказала Мари-Анжелина, Лиза без труда освободилась от своих пут, как только пришла в себя на банном коврике, где лежала в одной рубашке. Совершенно идиотская ситуация, над которой она сама первая охотно посмеялась бы, не будь ставка в этой игре так высока. Она очень любила План-Крепен, охотно признавала за ней выдающиеся достоинства, но на этот раз неимоверно злилась на нее за то, что та вмешалась в драму, в которой речь шла о жизни Альдо.

Вернувшись в комнату, молодая женщина прежде всего убедилась в том, что уже половина десятого, и, следовательно, машина приведена в действие, и остановить ее нет никакой возможности. Что же делать? Оставаться в этом скучном номере без всякой связи с кем бы то ни было показалось ей невыносимым, и, поскольку ее место заняла неукротимая Мари-Анжелина, она вполне могла отправиться на улицу Альфреда де Виньи, совершенно уверенная в том, что тетя Амелия сумеет ее утешить и чем-нибудь да поможет...

Внезапно заторопившись, Лиза оделась в вещи Мари-Анжелины, собрала то, что успела вытащить из дорожного чемоданчика, схватила сумку и спустилась в холл, чтобы оплатить счет и вызвать такси. В тот вечер в «Континентале» был прием, и на мгновение ей стало не по себе, потому что в толпе прибывающих она узнавала кое-какие лица. Но ее маскарадный костюм и грим оказались безупречными, в чем она и убедилась, поглядевшись в одно из высоких зеркал у входа и ловя скользившие по ней равнодушные взгляды не узнававших ее людей. Еще несколько минут – и она уже катила в сторону парка Монсо...

Но если Лиза рассчитывала, что ее появление в какой-то мере окажется сюрпризом, ее ждало разочарование.

– Наконец-то вы здесь! – воскликнула мадам де Соммьер, которая вот уже больше часа, позвякивая ожерельями, мерила шагами свой зимний сад.

– Вы меня ждали?!

– Разумеется! А что вам теперь еще остается делать, кроме как коротать время со мной? Ждать лучше вдвоем, чем наедине с собственным воображением. Я ведь, знаете ли, очень люблю План-Крепен...

– Почему же вы тогда позволили ей все это проделать?

– Потому что это было единственным толковым решением. Потому что у вас двое маленьких детей, которые в вас нуждаются еще больше, чем в отце. Наконец, потому что в жилах План-Крепен течет кровь этих безумцев, которые пересекали моря и пустыни ради обладания кучкой камней, на которые Христос разве что наступил мимоходом.

Она остановилась, поглядела Лизе в глаза, потом обняла ее и прижала к сердцу.

– Бедная моя девочка! Сколько же вам пришлось выстрадать! Простите меня за то, что я прежде всего не подумала о вас! Простите за этот резкий прием, но... но такая уж я уродилась! Если я не буду ругаться, то попросту рухну!

– Я знаю. Мой отец такой же, как вы... и я, наверное, тоже. Но мне страшно... Мне очень страшно!

Высвободившись из объятий маркизы, Лиза упала на стоявший поблизости пуфик и разрыдалась так, словно река слез прорвала все шлюзы. Госпожа де Соммьер какое-то время молча смотрела на то, как она плачет, и только нежно поглаживала рукой крашеные волосы молодой женщины, с жалостью перебирая темные пряди... Наконец она услышала:

– Почему... почему вы мне не сказали, что он полюбил эту женщину? Полюбил так сильно, что убил ее.