Смерть навылет - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Монастырская cтр.№ 37

Самойлов не стал отнекиваться.

— Знал, конечно. И очень сочувствовал Николаю. По собственному опыту знаю, как тяжело запутаться в двух женщинах. Но в моем случае оправданием служила иллюзия любви, а Епишин… Одну Епишин не любил, другую, обожая, ненавидел. Это я вам говорю как дон-жуан со стажем. Как профессионал, если хотите. А Епишин был дилетантом. Крапивина привязала его случайно. Любой игрок должен иметь свой талисман. Вот Лена и стала таким талисманом.

— Зачем он на ней женился?

— Да пьян был, — просто ответил Самойлов, согревая коньяк в ладонях. — Да и выиграл в тот день немало. Спать с ней не мог, претило, а отблагодарить хотелось. Вот и поставил штамп в паспорт. Наутро эйфория прошла: ситуация как в рекламе — ё-моё, что ж я сделала. Ан поздно! Врямя вспять не повернуть. Мы проходим, а время остается. Несправедливо, но ожидать от судьбы справедливости, по меньше мере, глупо. Вы знаете, Стефания, я ведь сначала подозревал Елену исключительно в корысти. На чужом горбу да в калашный ряд. А потом понял. Она действительно любила Николая. Пусть и придуманного, но любила. И делить ни с кем не хотела. Но пришлось. Без Варвары, Барби, Коля просто не мог. Обожал, с ума по ней сходил, но простить не мог. За то, что могла переспать с любым мужиком. И вроде умом понимает, что сама Варвара в своей болезни не виновата, а простить не может. Так и мучался. Может, он на Крапивиной и женился из детской мести. На шлюхах не женятся. Со шлюхами спят.

Интересно, он скажет, что тоже был любовников Громовой? Хотя это и является секретом Полишенеля, но не исключено, что промолчит. Однако Самойлова потянула на откровенность.

— Знаю, о чем вы подумали, — в бокале уже плескалась вторая порция коньяка. — Грешен был, и сам перед Барби не устоял. А как узнал про ее секрет, брезгливо прогнал. Зря. До сих пор себя ругаю. Потому что более чистого и светлого человека я не знал и думаю, что больше уже не узнаю. Она ведь совершенно одинокой была. Пока родители в политику играли, ее дядя в порнографических фильмах использовал. Тут у кого угодно крыша поедет. Знаете, что самое любопытное в ее поведении? Она не умела отдаваться по принуждению. То есть сама ложилась под кого угодно, хоть под бомжа вонючего, хоть под политикана продажного. Но если кто-то тянул за собой, настаивал, мгновенно зверела. Я потом не поленился, почитал кое-какие труды, и вот что вам скажу. Причины этой болезни нужно было искать не в физиологии, а в психологии. Это как сказка про царевну-лягушку. Полюби ее искренне в зеленой шкурке, так она и красавицей обернется. Коле ближе всего удалось подойти к ней. Варя ему почти поверила. Почти. Дурацкое слово.

— А Марьяна?

— А что Марьяна, — поморщился Самойлов. — Симпатичная стервочка. Даже до стервы еще не доросла. Но в постели просто гениальна. И все. За душой ничего. Пустота. Такой угар, как у меня, случается со многими. Я принял страсть за любовь. Теперь расплачиваюсь. Вот только про жену мою ничего не спрашивайте. Все равно ничего не скажу. Устал я от этой темы.

— Игорь Павлович, а почему у вас такой ник странный — Мурка?

Профессор хрипло рассмеялся.

— Песня у меня про Мурку самая любимая. Вот и назвался. Марьяна много про форум рассказывала, стало любопытно: дай, думаю, сам попробую. Создам мистификацию. Вот и придумал себе странного героя — Мурку. А потом втянулся, привык. А уж когда с Марьяной разошелся, то форум и вовсе в отдушину превратился. Часами оттуда не вылезал. Иногда, знаете, до смешного доходило. Вечером на самые интимные вещи разговариваешь, а утром зачет или экзамен у этого человека принимаешь. Но именно это мне и нравилось.

— Вы и с Джокером общались?

Вопрос Самойлову не понравился. Более того, даже испугал. Пальцы дрогнули. Глаза забегали. На желтоватом лбу выступили капельки пота.

— Мы все с ним общались, — осторожно сказал он, прощупывая мою осведомленность. — Он тоже часто сидел в форуме.

— Игорь Павлович, давайте не будем играть в детские игры. Три человека погибли по вине Джокера. Вы — не только в числе подозреваемых, но и в группе риска. Вам решать, рассказать мне всю правду или промолчать. Выжить или погибнуть.

— Смешная вы, Стефания. Может быть, я только и мечтаю о том, чтобы умереть. Быстро и безболезненно.

— А вы уверены, что Джокер вам окажет подобную любезность? — не удержалась я от иронии. Самойлов в ответ тяжело вздохнул:

— Не уверен. У меня ощущения, что он замышляет очередную гадость.

— В первый раз слышу столь оригинальный синоним убийства.

— Перестаньте, Стефания, у меня нет ни времени, ни желания меряться с вами в остроумии. Задавайте ваши вопросы, и покончим с этим. Если существует возможность пролить свет на эту трагедию, то буду рад помочь.

Мы галантно раскланялись.

— Игорь Павлович, вы получали письмо от Джокера с предложением решить ваши частные проблемы?

Профессор помолчал, перекатывая коньяк во рту. Потом судорожно сглотнул и обреченно кивнул.

— Было такое письмо. Примерно два месяца назад. Мне предложили решить мои проблемы. Быстро. Анонимно. Конфиденциально.

— И?

— И я ответил Джокеру. До сих пор ругаю себя за это.

— Что вы написали?

— Я написал, что главная проблема моей жизни — это бывшая жена и ее любовник. И я бы хотел от них избавиться?

— С помощью убийства?

— Нет, что вы, как вы могли о таком подумать! — и столько неискренности было в его голосе, что я переспросила:

— С помощью убийства?

Произносить вслух очевидное даже не потребовалось. Пальцы, заскрипев, сжали ножку бокала.

— Я всегда думал, что я порядочный интеллигентный человек, соблюдающий все библейские заповеди. Не навреди. Не прелюбодействуй. Не убий. Первая жена уверяла, что лучшего мужчины природа еще не создавала. Глупый и сомнительный комплимент, конечно, но я верил. И вдруг все изменилось. Почти в одночасье. Однажды я проснулся, пошел в ванную комнату, начал бриться и вдруг заметил, что старею. Вчера был молод, а сегодня начал стареть. Страх перед старостью — один из самых сильных, Стефания. В двадцать думаешь, что молодость будет вечной, нужно только время от времени менять батарейки — привычки, женщин, работу и друзей. В тридцать испытываешь первый шок: батарейки уже не помогают, тебе все сложнее не спать по ночам, совершать приятные сердцу безумства, а следы усталости не смыть даже самым дорогим средством. В сорок — начинается паника. Жизнь проходит так быстро, что боишься не успеть. И потому ломаешь весь прежний уклад. Яркие костюмы, веселые вечеринки, ссоры с женой и поцелуи украдкой — все это наполняет твою душу радостью и предвкушением чего-то лучшего. Но лучшее, как правило, не наступает. Только худшее. Как в моем случае.

— Вы говорите о Марьяне?

— О ней. Когда моя жена погибла, я растерялся. Смерть Алины расставила все по местам. Я очень переживал, Марьяна вела себя очень странно, я бы даже сказал — агрессивно, настаивала на быстрой свадьбе. Я сначала отнекивался, но она меня убедила, что если мы поженимся, то с нее снимут обвинения.