Плот Медузы - читать онлайн книгу. Автор: Веркор cтр.№ 39

- Вы в самом деле стали читать лекции?

- Да, по приглашению "Альянс франсез". Мне не пришло в голову путешествовать инкогнито. Как видно, какой-то старый журналист, которому позарез нужны были сенсационные новости, каждый день просматривал списки приезжих. На второй день он свалился как снег на голову: "Зачем вы приехали в Грецию? Может быть, намерены прочитать цикл лекций?" Простота, забавность, логичность такого ответа - все подстрекало меня ответить утвердительно. Интервью было напечатано на другое же утро в афинской ежедневной газете. В тот же вечер меня вызвали к телефону - звонили из "Альянс франсез". Не могу ли я во время своего турне провести несколько бесед в рамках их общества? Я, конечно, согласился: во-первых, это успокаивало мою совесть, и к тому же, заработав немного денег, я мог подольше оставаться в Греции.

- То есть?

- Что "то есть"?

- Что значит "подольше"?

Он ответил не сразу. Тяжело вздохнул, потом: "Все это не так просто, как кажется". Я терпеливо ждала.

- Прежде всего мне ведь надо было подготовить лекцию. Я был молод, неопытен, мне показалось, что я нашел свежую тему: "Писатель и его персонажи". Я думал, что за неделю ее одолею. И ухлопал на подготовку целых три.

- Что же у вас не клеилось?

- Персонажи. С писателем особых трудностей не возникало, а вот с персонажами - ну просто беда. Понимаете, происходило почти то же, что с моим неоконченным романом: когда я пытался очертить их точнее, они становились гротескными, карикатурными. Короче, при малейшей попытке приблизиться к ним - они от меня ускользали. Это приводило меня в ярость, я швырял в корзину скомканные листки бумаги, садился в трамвай, идущий в Афины, и искал убежища в Акрополе.

- И это вас успокаивало?

- Понимаете, там, наверху, как бы вновь начинаешь ощущать истинную меру вещей: скала, отшлифованная миллионами ног, которые прошли по ней в течение веков, развалины древнего мрамора, величавые колонны на фоне синего неба, благородные очертания Эрехтейона [Эрехтейон - созданный в 421-406 гг. до н.э. храм Афины, Посейдона и других богов на Акрополе] все это на какое-то время успокаивало мою тревогу. (Усмехается.) Но не тревогу "Альянс франсез".

- Почему?

- Они ведь сняли помещение, а лектор не дает о себе знать, секретарша поминутно звонила мне по телефону, я велел отвечать, что меня нет; наконец однажды вечером портье предупредил, что в "гостиной" - маленьком закутке, где с трудом умещались узенькая конторка, низкий столик и два кресла, меня ждет дама. Первым моим побуждением было удрать из отеля - отступить, чтобы, как я себя уверял, разбежаться и так далее... а, впрочем, ладно, будь что будет! Я вошел. Дама сидела ко мне спиной. Она склонилась над каким-то журналом. Я сразу увидел хрупкую белую шею и приподнятую над ней копну локонов, отливающих медью. Когда дверь скрипнула, дама обернулась. Меня обуял страх - я узнал Балу.

- Ха-ха! Представляю себе ваше лицо!

- Она тоже рассмеялась, как вы: "Я вижу, вы вне себя от радости!"

- Что же вы сделали?

- ??то я мог сделать? Вначале я был не в силах выговорить ни слова, она указала мне на свободное кресло, и я рухнул в него, как тряпичная кукла. Ноги меня не держали.

- Нечего сказать, любезно вы ее встретили. А она?

- О, она держалась так спокойно, так непринужденно, точно мы находились в салоне баронессы Дессу.

- Но в конце концов вы ей все-таки что-то сказали?

- Да разве я помню, что именно...

"Ой ли?" - спросила я только. Он слегка покраснел, но возразил: "Столько воды утекло... прошло двадцать лет..." Понятно, голубчик, значит, тебя надо растормошить.

- Хорошо. Вы можете представить себе сейчас, как она сидит в кресле?

- О да, это я вижу. Она отбросила журнал на столик и, скрестив руки на затылке, откинулась, почти легла на спинку глубокого кресла, вызывающе выпятив грудь и насмешливо поглядывая на меня из-под полуопущенных ресниц. Она как бы подначивала меня - другого слова не подберу.

- Понимаю. Хотела вывести вас из себя.

- Да, вы правы - а! вспомнил, я закричал: "Что вы здесь делаете? Как вы меня нашли? С кем вы приехали?" Она невозмутимо ответила: "Одна. Я приехала к вам. Мне дали ваш адрес в "Альянсе". Это было последней каплей.

- Почему?

- Как почему? Ведь это означало, что "Альянс", а значит, все вокруг будут знать, что приехала Бала Корнинская! Совсем одна! При том, что ей восемнадцать лет! Она пустилась в плавание на пароходе и теперь явилась в Грецию! Для того, чтобы увидеть меня! Я воскликнул: "Вы соображаете, что делаете, или нет?" Она безмятежно улыбалась: "Я вас предупреждала". (Молчание.) Сначала я не понял. Предупреждала о чем? О своем приезде? "Но вы мне ничего не писали!" Она пояснила: "Я предупреждала вас, что вы напрасно считаете меня ребенком". Ее улыбка была полна самодовольной иронии, меня так и подмывало схватить ее за руки и трясти до тех пор, пока она не запросит пощады. Нет, вы только подумайте! Какая дерзкая выходка!

- Так вы и сделали?

- Что - встряхнул ее? Нет. Я даже вскочил - но стал расхаживать... (усмехается), вернее, попытался расхаживать взад и вперед, потому что закуток был так мал, что я на каждом шагу натыкался на мебель и в конце концов мне пришлось сесть. Вид у меня, наверное, был совершенно дурацкий.

- Без сомнения. А дальше?

Иногда я почти восхищаюсь собой. Восхищаюсь своей терпеливостью - она нужна, и я ее проявляю, когда, несмотря на добрую волю пациента, его внутреннее сопротивление так велико, что приходится буквально клещами тянуть из него каждое слово, а в результате извлекать какие-то совершенно несущественные детали. Бедняга, он тут ни при чем: в такие минуты мой метод напоминает детскую игру, когда удочкой с магнитом на конце ребенок наудачу выуживает металлических рыбешек. Улов бывает самый разный (карп, омар, а то и старый башмак), но подсознание начеку - оно удерживает самое главное. Впрочем, в конце концов придет черед и этому главному.

Казалось, он ищет в памяти.

- Дальше? Ага! Естественно, у меня вырвался вопрос: "Где вы остановились?" Ее улыбка стала еще более вызывающей, если только это было возможно. "Здесь, само собой". - "В этой гостинице?" - "Мои чемоданы стоят в комнате по соседству с вашей".

Довольно неожиданно он рассмеялся.

- Вы помните "Пайзу"?

- "Пайзу"?

- Фильм Росселлини. О войне в Италии. О Сопротивлении.

- Помню. Но при чем здесь этот старый фильм?

Он сделал странный жест - развел руки в стороны, потом быстро сблизил их, хлопнул одной ладонью о другую и стиснул пальцы, как бы безмолвно произнося: "О ужас! Сжальтесь надо мной!"

- Припоминаете?

- Что именно?