— Верное замечание. Но только в том случае, если дать фашистам возможность глазеть по сторонам, — загадочно усмехнулся Корнеев. — Скажи мне, разведчик, ты до войны в цирке бывал?
— Доводилось.
— А выступление фокусника-иллюзиониста видел?
— Ну?
— Понравилось?
— Спрашиваешь…
— Так вот, большинство секретов их искусства скрывается не столько в ловкости рук, сколько в умении заставить публику смотреть только в нужном артисту направлении и не оглядываться по сторонам.
— Я понял тебя, командир… — довольно заулыбался Ованесян. — Так вот зачем мы башню минировали. Будем гансикам праздничный фейерверк показывать. Да? Ай, хорошо придумал! Мы с Виктором поглядели, там в подвалах много чего свалено. Детонирует будь здоров!
— Вообще-то, Вартан, это второй вариант. И весьма нежелательный. Мне не хотелось бы преждевременно указывать поисковым отрядам место нашего нахождения. Если немцы еще не взяли след группы, то пусть ищут. Не стоит им облегчать задачу.
— Так они уже это знают. Разве ты лай собак не слышал?
— Это еще ни о чем не говорит. Скорее всего, они только факт перехода засекли. А куда мы пойдем — совсем иной вопрос. Особенно если учитывать, что они опасаются нас спугнуть.
— Что же тогда? — капитан-сапер недоуменно переглянулся с товарищами. И только Иван Гусев посмотрел на младшего сержанта Мамедову. Очень быстро, почти мельком. Но даже этого мимолетного взгляда Лейле хватило, чтобы догадаться.
— Меня? — негромко и чуть растерянно переспросила девушка, недоверчиво глядя на командира. — Вы хотите показать фрицам меня?
— Только в том случае, если ты согласишься проделать этот трюк сама. Добровольно… — кивнул Корнеев. — Настаивать не буду. Но поверь, Лейла, — риск тут самый минимальный. Иначе я и предлагать бы не стал.
И видя, что в данный момент в его словах сомневаются почти все, стал подробно объяснять.
— Во-первых, то, что девушка решила искупаться под покровом ночной темноты, никому не покажется странным. Наоборот, только так можно не опасаться излишнего внимания со стороны солдат. И одновременно наилучшим способом объяснит поднятую птицами тревогу. Ну а во-вторых, то, что, увидев в свете прожекторов полуобнаженную красотку, солдаты кроме как на нее никуда больше смотреть не будут, думаю, понятно всем?
— А если фрицам захочется большего? — неуверенно выразил общее мнение группы Олег Пивоваренко.
— Стопроцентной гарантии, конечно, дать не могу, — замялся на секунду майор, все же как можно быть полностью уверенным в поступках фашистов. — Но очень сомневаюсь. На каком-нибудь отдаленном хуторе подобная ситуация ничем хорошим для девушки не окончилась бы. Это точно. Но здесь, в большом населенном пункте, в присутствии офицеров… Думаю, Лейла, все ограничится десятком-другим скабрезных шуточек и… непристойных предложений. Ну так как? — Корнеев обвел взглядом притихших разведчиков. — Предлагаю каждому высказать свое мнение. Начнем, как на флоте, с младшего по званию. Говори, Лейла, все, что думаешь, без утайки… Без стеснения. Мы все теперь не просто боевые товарищи, а как единый экипаж… Танка или подлодки. Либо все живы, либо… тьфу-тьфу-тьфу. И никак иначе. Поэтому твое слово имеет такой же вес, как и мое.
— Я считаю, командир, что можно попробовать… — Девушка раскраснелась при мысли, что ей предстоит обнажиться перед множеством не просто мужчин, а смертельных врагов. — Я не сомневаюсь в том, что вы все хорошо обдумали, и не боюсь… Вы же будете рядом. В обиду не дадите…
— Что ты, сестренка! — горячо воскликнул Вартан. — Я лично убью каждого, кто посмеет хотя бы попытаться приблизиться к тебе!
— Вообще-то, вполне может сработать, — кивнул Хохлов. — Это я как врач говорю, который не только резать умеет, но и психологию изучал немного. Ночь, скука, и тут такой приятный сюрприз… Солдаты обязательно клюнут. Уставятся как миленькие. Глаз не оторвут. Более того, считаю, что особо активному ухажеру можно смело предложить присоединиться. Все равно ни один часовой не покинет свой пост. За это полагается расстрел в любой армии. А лишних солдат ночью на мосту не будет…
— Хорошо подмечено, — одобрил Корнеев. — Молодец, доктор. Отличный штрих… Незадачливого донжуана товарищи поднимут на смех. А нам только этого и надо. Лейла, у тебя как с немецким языком?
— Никак. У нас в школе испанский преподавали.
— Жаль, но это пустяк. Заучишь одну-две фразы, и хватит с них…
— А если наоборот? — присоединился к обсуждению Гусев. — Не звать фрица к себе, а сразу послать подальше? Думаю, такой поворот скучающим солдатам скорее понравится… Как по мне, тут повода для зубоскальства гораздо больше.
— Гм, и в этом что-то есть. Надо подумать… Вот только не осерчали бы? А то полоснут очередью, и все… Рискованно.
— За беспричинную стрельбу поднятый по тревоге офицер может караульному и морду лица начистить, — не согласился Иван Гусев. — Нет, при таком поведении, скорее, Лейлу примут за одну из здешних… м-м-м, офицерских подружек. И отстанут наверняка.
— Согласен, — поддержал сапера Хохлов.
— Ты сама-то как считаешь? — поинтересовался у Лейлы Пивоваренко. — С точки зрения женской интуиции? Что лучше: подтрунивать или сразу хамить?
— Хамить, — убежденно ответила Мамедова.
— Вот как? — удивился Корнеев ее безапелляционному тону. — И откуда такие глубокие познания мужской психологии в столь юном возрасте?
Девушка покраснела еще больше и стала отвечать, глядя в пол, чуточку деревянным голосом:
— Это любой девушке известно… Заигрывание, охи и ахи — все мужчины воспринимают как слабость или готовность подчиниться. В общем, воспринимают как прелюдию. Поэтому дисциплина дисциплиной, но может отыскаться какой-то чересчур любвеобильный кобель, готовый на все ради флирта. А неприкрытое хамство со стороны женщины всегда отпугивает мужчин. Сбивает их с игривого тона. Так что обучайте меня похабным ругательствам, товарищ командир. И желательно позабористее… Кстати, вы можете совершенно не стесняться в выражениях. Если не переведете текст высказываний на русский, я все равно не пойму ни слова.
— М-да, — хмыкнул Корнеев. — Никогда еще не приходилось выступать в роли преподавателя ругательств…
— А вы не берите на себя эту ношу, командир… — ухмыльнулся Хохлов. — Доверьте процесс развращения молодежи мне. Результат гарантирую.
— А в глаз? — Корнеев сунул военврачу увесистый кулак под не менее увесистый нос. И, подождав, пока уляжется веселье, прибавил серьезнее:
— Вартан, Виктор, сделайте так, чтоб после того, как мы уйдем, у нашего Василия было достойное погребение. С салютом…
— Сделаем, командир, — заверил Петров. — И дверью хлопнем, и парню честь окажем. Надолго фрицы запомнят старшего лейтенанта Купченко, погибшего лишь потому, что пожалел их щенка…