Изгнанник - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 7

Гийом слишком хорошо помнил то туманное утро, когда Агнес, с поджатыми от презрения губами, назвала его солдафоном, несмотря на то, что эпизод с прудом и последующие ночи заставили его предположить, что под слегка холодной прелестью прекрасной и такой набожной госпожи Тремэн продолжал бушевать скрытый пылающий костер. Казалось, она следовала благородной дорогой своих предков, этих замечательных женщин, беззаветно хранящих домашний очаг, в то время как их мужья путешествовали по морям или бегали за потаскухами. После рождения Адама Агнес вновь стала прежде всего матерью и немного обделяла вниманием своего супруга, отдавшись в основном заботам о будущем хозяине Тринадцати Ветров. Так, она стала меньше заниматься с Элизабет, и Гийом, который обожал свою дочь, заметил это без особого удовольствия. Вот, может быть, почему, когда заканчивалась церемония, им завладела мысль о третьем ребенке.

Новые и мощные перезвоны колокола приветствовали и выход из церкви, так как пономарь начал трудиться с новой силой благодаря золотому луидору, который Гийом только что всунул в его мозолистую ладонь. На крыльце крестный отец стал бросать толпившимся вокруг детишкам полные пригоршни драже, смешанных с мелкими монетками, которые он доставал из туго набитого мешочка, специально для этого приготовленного. Родители же их знали, что после полудня они смогут танцевать и пировать в Тринадцати Ветрах в честь новокрещенного вместе с теми, кто прибудет из Ридовиля, Сен-Васта и даже Ревиля. И вовсе не потому, что Тремэн выставлял себя властителем Ла Пернель: он знал, что не имеет на это никакого права; и не претендовал на него. Просто он имел многочисленных друзей в деревне и окрестных поселках и намеревался собрать их вокруг себя, чтобы отпраздновать знаменательное событие.

Те, кто участвовал в семейном обеде, вернулись домой в том же порядке, как и шли, но в более быстром темпе и как люди изголодавшиеся, хорошо знающие, что им приготовили всякие яства: репутация Клеманс Белек, кухарки Тремэнов, была действительно хорошо известна всему Котантену.

И действительно, когда все вошли в самый большой из двух салонов, там витали такие запахи, что госпожа де Шантелу едва не лишилась чувств, хотя в этот раз и не было необходимости пользоваться нашатырем, который так часто пускала в ход старая дама, приобретя удобную привычку падать в обморок, как только происходило что-то неприятное или досадное.

– Ммм! Я не знаю, что для нас готовят, но мне не терпится сесть за стол, – сказала она Гийому.

Тот рассмеялся, схватил маленькую, пухленькую и поэтому не очень морщинистую руку и слегка прикоснулся к ней губами.

– Милый друг, нам надо дать господину де Ля Шесниеру возможность снять свои церковные одежды! Мы обязаны это сделать после того ожидания, на которое мы его обрекли.

– Конечно, конечно!.. Непростительно с моей стороны, что я об этом не подумала… – вздохнула она сокрушенно.

– Смотрите! Вот Потантен и Виктор несут нам шампанское и бисквиты, чтобы вы вооружились терпением.

Тремэн усадил старую даму в глубокое кресло, атлас которого цвета зеленого миндаля, усыпанный цветочками, хорошо сочетался с ее оставшимся свежим цветом лица и большим кружевным чепцом, отделанным сиреневыми лентами. Он подал ей фужер с пенящимся вином, несколько бисквитов и вдруг, недовольно нахмурившись, направился к жене, которая встречала близнецов Амель, его малопривлекательных двоюродных брата и сестру, надевших свои самые красивые наряды. Брат поменял свою голубую блузу и картуз, которые носил каждый день, на черный костюм, белую рубашку и круглую касторовую шляпу, что придавало ему чопорный вид. Сестра же была в платье из голубого шелка и соломенной шляпке, украшенной орнаментом в виде листьев, которыми она была обязана щедрости госпожи Тремэн. Это желание быть элегантными совсем их не изменило: у них были все те же невыразительные лица – помягче и покрасивее, однако, у девушки, – те же голубые фаянсовые глаза, те же тусклые светлые волосы, и, как всегда, они держались за руки, хотя им был уже тридцать седьмой год.

Их неожиданное присутствие не доставляло никакого удовольствия Гийому. Он знал, что после того как восемь месяцев назад умерла старая Пульхерия, Адель втерлась в доверие к Агнес, а Адриан заседал теперь в совсем новом муниципалитете Ридовиля, где Гийом купил им дом, так как все знали, что тот его двоюродный брат. Этого было недостаточно, чтобы визит родственников показался ему приятным: у брата была явная склонность к пьянству; что же касается сестры, то Гийому совсем не нравились покорные и одновременно вызывающие взгляды, которыми она его одаривала, если случайно они встречались.

Однако его чувство гостеприимства было слишком велико, чтобы он открыто мог проявить свое неудовольствие этими двумя существами, которых в глубине души жалел, Гийом все еще помнил басню о девочке, терзаемой собственной матерью, однажды рассказанную ему Адель.

Итак, он встретил их с учтивостью, но, когда Адель проскользнула на кухню, чтобы поздороваться с госпожой Белек, а ее брат направился прямо к подносу молодого слуги Виктора, чтобы завладеть стаканом, он взял Агнес за руку и отвел ее в сторону.

– Что вам взбрело в голову их приглашать? – проворчал он. – Я знаю, что вы испытываете жалость к Адель…

– А почему бы не чувство привязанности? – отрезала молодая женщина, сразу заняв оборонительную позицию. – Когда я потеряла бедную Пульхерию, она всячески старалась оказывать мне мелкие услуги, утешить меня… Это заслуживает вознаграждения, как мне кажется?

– Вы не перестаете ее вознаграждать. Мне хорошо известны все ваши благодеяния. Упаси меня Боже, впрочем, упрекать вас за это, но…

– Но что? Вы стыдитесь их? Однако они ваша единственная родня вместе с Анн-Мари Леусуа.

Незаметное и, возможно, непроизвольное пренебрежение Агнес тотчас разозлило Гийома.

– Вы хотите сказать, что если госпожа де Варанвиль и госпожа де Шантелу, Меснильдо и маркиз де Легаль соглашаются сидеть за одним столом с простолюдином, то нет причин, чтобы они не дружили также со всей семьей?

– Я хочу сказать, что если вы заставляете меня принять революционера в качестве крестного отца моего сына, то нет причин, чтобы братство не воцарилось в наших домах.

Не успели эти слова сорваться с языка Агнес, как она пожалела о них, увидев вспыхнувший злостью взгляд своего мужа. Но он тотчас овладел собой.

– Жозеф не революционер,– сдержанно сказал он.– Мы поговорим об этом позднее. Займитесь гостями!

Повернувшись спиной к жене, Гийом подошел к группе, состоявшей из Меснильдо, Легалей и Бугенвилей. Роза де Варанвиль, которая беседовала с мадемуазель Леусуа, наблюдая краешком глаза за уединенной беседой Тремэнов, сделала едва заметный шаг в сторону своей подруги, так как увидела, что та побледнела, но в этот момент вошел аббат де Ля Шесниер и хозяйка дома должна была посвятить себя ему. Другие присутствующие тоже двинулись ему навстречу: все в районе Валони любили этого старого приятного человека, образованного и красноречивого, доброта и неисчерпаемая снисходительность которого были хорошо известны. Впрочем, почти сразу же все пошли к столу, чтобы не пропустить время, назначенное Клеманс Белек, и избавить ее таким образом от сердечного приступа. Действительно, искусная повариха Тринадцати Ветров торжественно представляла новое блюдо, родившееся в ее изобретательном воображении любительницы вкусно поесть: суфле из омаров со сливками, появление которого все встретили шепотом, предвкушая наслаждение.