Последняя Пасха императора - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков cтр.№ 20

– Вот такие дела, – закончил Смолин. – Помаленьку все забылось, конечно, до самой перестройки, тогда об этом покричали всласть, но потом и эта сенсация приелась. А они – вот…

– И что, никакого объяснения?

– А какое могло быть объяснение? – пожал плечами Смолин. – Хотя… Гонзиц всю жизнь грешил на здешних староверов. Здесь было с дюжину староверских деревень. Самое пикантное, он считал да и до сих пор убежден, что кержаки конвой перебили вовсе не из-за золота – им, согласно их вере, такие глупости абсолютно неинтересны. Интерес у них был другой, чисто житейский: лошади, оружие, патроны. В войну со всем этим было весьма туговато. А золото прихватили из чистой вредности, чтобы лишний раз насолить антихристовой власти – и спрятали его потом куда-нибудь без малейшего намерения самим попользоваться. Из той же вредности. Лично я Гонзицу верю, он эту тему прекрасно знает… и, похоже, оказался прав. Они все убиты не из армейского оружия. Староверов трясли, конечно, в те же времена, но народ они крайне специфический, голыми руками их не возьмешь. Все эти армейские полки, которые браво шарашились по тайге, все эти самолеты и орава оперов… Ерунда, в общем. Они почти все были пришлые, а староверы, наоборот, в этих местах жили лет двести, не то что каждое дерево – каждый сучок знали. Добычу могли упрятать так, что ее не отыскали бы ни два доблестных наркомата, ни армия, вместе взятые… А потом, когда все улеглось, достали стволы, смазали и пользовались за милую душу.

Запросто. Лет пять назад я в руках держал роскошный маузер с серебряной дощечкой – сам товарищ Дзержинский им награждал некоего деятеля, который тоже до сих пор числится без вести пропавшим со времен коллективизации. Маузер этот Паша-Зоркий-Глаз раздобыл в одной староверской деревушке, на карабин с патронами выменял втихую. Значит, кержаки, староверы… Кому ж еще? Подгадали под буран с вьюгой – таежный житель погоду предсказывать умеет на сутки вперед – чистенько положили всех, оружие забрали, сани увели… Уж не знаю, как им удалось замаскировать вот это, – он кивнул на пещерку, откуда дружелюбно скалились черепа, – но ведь как-то удалось, раз найти не могли все это время. Может, подвезли земли с камнями – нетрудно, в принципе – и запечатали так надежно, что не нашел никто. Кержаки – народ изобретательный…

– И что теперь?

– Как это – что? – чуточку даже удивился Смолин. – Когда мы вернемся в Шантарск, сможешь бабахнуть сенсацию. Случайные туристы случайно наткнулись… Вот это все, – он встряхнул в ладони глухо звякнувшие награды, – по номерам в два счета поможет определить владельцев… И будет тебе слава, шумная, но, как это у вас водится, недолгая. А как это еще можно практически употребить? Золото искать бессмысленно, его наверняка увезли далеко отсюда, и, даже если спрятали, то все, кто прятал, давным-давно перемерли, не оставив пресловутых карт с крестиками вроде флинтовской – не было у староверов такой привычки, брезговали они золотом, как металлом безусловно антихристовым…

– Ты серьезно мне все это отдаешь?

– Да ради бога, – усмехнулся Смолин. – Единственная польза, какую можно из всего этого извлечь… Говорю тебе, староверы и карты, где клады помечены крестиком, – вещи несовместимые, Гонзиц тебе подтвердит как знаток темы… Ну что, пошли отсюда? Нам еще до деревни добираться, не близкий свет…

Одеваясь, он оглянулся с некоторой неловкостью – как будто был в чем-то виноват перед теми. Ничего, мысленно обратился он в пространство. Похоронят честь по чести, погодите малость, все будет путем…

Странное железное бряканье, которое они услышали, свернув за поворот, оказалось каким-то совершенно непонятным: и не с одного места слышалось, и перемещалось как-то хаотично, то ли приближалось, то ли удалялось, то ли вообще кружило на месте. Совершенно бессмысленные звуки, если вслушаться. Никак не похоже, чтобы кто-то производил их сознательно.

Они переглянулись, остановились, прислушались. Глухое бряканье вроде бы приближалось, но, полное впечатление, неспешными зигзагами.

Перехватив растерянный взгляд Инги, Смолин пожал плечами:

– Понятия не имею. Одно ясно: это уж точно не зверь…

В самом деле, трудно представить зверя, который забавы ради таскался бы по тайге, погромыхивая чем-то вроде железного чайника, – старательно, неутомимо, с ленивой монотонностью. А впрочем, и человека подобного представить трудно – к чему человеку такие забавы? Если он не законченный идиот, надоест уже через минутку…

Бряканье приближалось, что-то большое, белое с черным появилось меж деревьев, издавая то самое непрестанное звяканье, Инга инстинктивно спряталась за спину Смолина, а тот застыл в растерянности: на медведя это создание никак не походило, и на волка тоже, и даже…

– Тьфу ты! – он испытал превеликое облегчение, посмеявшись над собственным невежеством. – Да это ж крупный рогатый скот, культурно выражаясь…

Теперь и в самом деле прекрасно можно было разглядеть, что из чащобы к дороге неспешно чапает себе большая худая корова, то ли белая с черными пятнами, то ли наоборот. Того и другого колера было примерно поровну. На шее у нее раскачивалось, брякало и звякало классическое ботало – железная коробушка наподобие колокольчика, сделанная грубо и примитивно.

Корова уставилась на людей довольно туповато, явно обуреваемая какими-то своими мыслями, которых Смолин, как человек абсолютно несведущий в сельском хозяйстве, угадать не мог. Он вообще не помнил, когда в последний раз лицезрел живую корову не по телевизору, – давненько дело было…

Рога ему откровенно не понравились – здоровенные, выгнутые, издали видно, чертовски острые. Тем более что корова, наклонив голову, таращилась на них так, что, если бы речь шла о человеке, лучшим эпитетом оказалось бы «исподлобья» – ну, а как это называется применительно к коровам, неизвестно. Неприязненный у нее взгляд все же…

– Тетка! – сказал Смолин довольно громко. – Шлепала бы ты отсюда к своим ягняткам или кто у тебя там…

Корова пялилась на него, приопустив рога. В поисках хоть какого-нибудь средства обороны, Смолин отстегнул ремешок и вытащил наган. Но палить не стал – ему пришло в голову, что эта рогатая тварь может, в отличие от собак, ничуть не испугаться громких хлопков наподобие взаправдашних выстрелов. Наоборот, еще кинется…

– Ну, что стоишь? – прикрикнул Смолин. – Как там у классиков? Ах ты, волчья сыть, травяной мешок! Пшла отсюда!

Волчья сыть вдруг задрала голову и испустила хриплый, гнусавый рев, непонятно почему именуемый мычанием. Инга от неожиданности шарахнулась с визгом.

Растерянно оглядевшись, Смолин опустил сумку на землю, поднял кривой полусгнивший сук и всерьез нацелился запустить им в это неприглядное создание. Столь крайние меры не понадобились – еще раз промычав хрипло и тягуче (полное впечатление, со всем усердием), корова вдруг развернулась и равнодушно побрела обратно в тайгу, проворно перепрыгивая через коряги и поваленные стволы, громыхая боталом.