Сельва умеет ждать - читать онлайн книгу. Автор: Лев Вершинин cтр.№ 54

При последнем доводе постоялец, дотоле нетерпеливо переминавшийся, заметно сконфузился.

— Неужели? — Он огорченно наморщил лоб, одновременно извлекая из внутреннего кармана бумажник. — Прошу прощения.

— За что? — Владелец отеля, перещелкнув в пухлую кредитницу все, что полагал необходимым, на глазах становился самим собой. — Какие претензии? Мамой клянусь, нет никаких претензий…

Выпуклые глаза толстяка влажно блестели.

Он не ханжа, нет-нет, и он все понимает. Молодость есть молодость, когда же и пострелять, если не теперь. Но пусть Костусев-сан тоже поймет правильно: постояльцы нервничают. Они не имеют ничего против стрельбы, они даже рады, но им не нравится, что полиция не приезжает на вызовы, хотя в прошлый раз стекла дребезжали аж на Банковской…

Исчерпав инцидент, мопс явно настроился поболтать.

— Извините, — твердо сказал Алексей, высвобождаясь. — Сайонара.

Время поджимало.

Впрочем, в кафе-кондитерскую «У Жако» он вошел за полчаса до.

Небольшой круглый зал был приятно пуст. Лишь за одним из полутора десятков стеклянных столиков, несмотря на ранний час, резалась в триктрак слегка подвыпившая компания: колоритный толстяк в темном клетчатом пончо, широкоплечий веселый негр, тараторящий без умолку, и красиво накачанный бритоголовый тип отчетливо нетрадиционной ориентации, с ног по шею обтянутый громко поскрипывающим кожаным комбинезоном. Да еще хозяин, он же бармен и единственный официант, воинственно топорща закрученные к потолку усищи, копошился за стойкой бара.

При виде ранней пташки усач оживился. Прочие не проявили ни малейшего интереса. Уютно пристроившись в уголке, около неторопливо вращающего лопастями вентилятора, Алексей поставил на стол белый утюг, отрезал ломтик словно по волшебству возникшего кремового торта, взглянув на большие настенные часы, приготовился.

Встреча предстояла важная. Неделю назад, ревизуя кред-карту, он обнаружил вдруг, что становится экономически уязвим. Нет, это была далеко не нищета, кре-дов оставалось вполне достаточно для скромной жизни, но намечающаяся дыра в бюджете нервировала. Отчего и пришлось, перебрав содержимое кейса, выбрать кое-какие вещички, уже не очень нужные самому, но вполне пригодные для продажи.

Список предлагаемых товаров за подписью «мистер X» был помещен в «Буржуине», и хотя ждать особого наплыва покупателей не приходилось, но ему вновь повезло: буквально на следующий день после публикации в номере истерически зазвонил компофон, и простуженный баритон, нещадно коверкая безукоризненный бомборджийский акцент оксфордским произношением, сообщил, что Аллах милостив, милосерден, а его, баритона, клиенты готовы встретиться с мистером Икс в любое время и не пожалеют никаких кредов, чтобы заполучить позарез необходимый им секретный план аэродрома…

Полчаса — целая уйма времени.

Можно подумать о том, можно о сем. А можно в очередной раз задать самому себе вопрос: почему все-таки ты, Алеша Костусев, по общему признанию — очень даже неплохой экономист и покладистый, неконфликтный парень, мечешься по маленькой, насквозь просматриваемой планете, петляешь, роешь норы, а менты при виде тебя теряют дар речи и бегут быстрее лани, а киллеры возникают на дороге уже не раз-другой в неделю, как раньше, а чуть ли не по три раза на день… почему?!

Не стоит убивать, когда можно купить, говорят умные люди.

Продается все, на что есть спрос, и люди — товар далеко не из самых дорогих. Чем он лучше прочих? Ничем. Дело только в цене, а цену себе он, как-никак один из ведущих экономистов Федерации, знает. И хотя покупатели были заранее согласны на его условия, они так и не поняли одного, самого главного. Парням, мерящим все суммой счета в Космическом Транспортном, так и осталось невдомек, что между ними и Алешкой Костусевым лежит неглубокая черная яма в сырой августовской земле и мост через эту пропасть не перебросить даже в том случае, если вслед за единицей нарисовать девять нулей. Или десять…

Алексей вытряхнул из пачки «Легчайших» длинную тонкую сигаретку и попытался прикурить. Получилось с третьего раза.

Нет. О десяти речи с ним не вели. Не его цена. Десять предлагали Борису Федоровичу. За молчание. Потому что главный редактор «Вечерней Земли» знал очень многое, если не все. А за активную поддержку единицу перед нулями сулили умножить на три. Потому что у «Вечерки» только на Старой Земле было почти три миллиарда подписчиков, слепо веривших каждому слову основателя газеты. С господином Деревенко не раз беседовали, приводя множество аргументов. А когда он, попыхивая трубкой, послал их всех, как умел посылать только он, четыре пули в грудь решили проблему, казалось бы, не имеющую решения…

Сигаретинка ушла с двух затяжек. Щелкнув пальцами, Алексей подозвал бармена и минуту спустя, давясь угольно-едким дымом «Убойной», сумел унять противную дрожь в пальцах.

Борис Федорович знал цену вопроса. И поэтому не верил никому. Кроме Алексея Костусева. Иначе никогда, ни за что не попросил бы именно Алексея Костусева обсчитать финансовые аспекты информации, по крупице собранной агентами «Вечерки». А ознакомившись с результатами, он долго сидел, упрямо набычившись, вертел в руках прокуренную пенковую трубку и молчал. Потом мотнул лобастой седой головой и спокойно сказал: «Меня убьют, Леша. Это слишком серьезно. А я выгнал их, и теперь они не поверят, даже если я пойду на попятный. Но я не пойду».

Алексей прикрыл глаза, и тотчас совсем рядом явственно прозвучал незабываемый, высокий и сварливый голос: «Я не стану кланяться этой кодле. У нас на Тау Ивановки так не принято. Будь что будет. А когда они придут к тебе, Леша… не спорь, они обязательно придут… тогда поступай как знаешь. Об одном прошу: пусть мне в могиле не будет стыдно за тебя, сынок…»

В ту последнюю их встречу железный редактор, имевший двух прелестных дочерей, впервые назвал Алексея Костусева сыном.

Черный окурок дымился в пепельнице, никак не желая умирать.

Черный, как яма, рядом с которой стоял обитый алым бархатом гроб.

Как души убийц, со скорбными лицами замерших в почетном карауле.

Как траурный костюм господина Буделяна-Быдляну, зачитывавшего по бумажке речь, подготовленную за день до выстрелов…

Алексей медленно разжал побелевшие кулаки.

Сейчас у них схвачено все. Но так не может быть всегда. Не должно. Что-то непременно изменится, рано или поздно. И если получится дожить, то архивы Бориса Федоровича заговорят. А если не выйдет…

Ну что ж, плевать. По крайней мере, им придется долго лечить нервы, вспоминая Алешку Костусева.

…Жизнь тем временем шла своим чередом.

Минутная стрелка прыгнула на двадцать девятое деление. А ровно в девять тридцать жестоко нафабренные усы бармена зашевелились, рот распахнулся настежь и глаза приклеились к двери.

На пороге стоял гений чистой красоты.