«Засланные казачки». Самозванцы из будущего - читать онлайн книгу. Автор: Герман Романов cтр.№ 57

Родион отвесил челюсть в изумлении – по простоте душевной он почему-то считал, что только казаки могли быть инициаторами этого дела. Но вот такое и в голову прийти не могло.

– Да ты пойми, паря – ясачной за служивого выйти в старину честью великой было. Разом положение меняла, а вместо тягла почет и слава. А это в их глазах ох как много. Да и суеверие к тому же.

– Это какое?

– В шорта они верят. И постоянно поминают. А так она вроде от черноты этой разом отрекается. По-новому девка жизнь начинает, окрестят ведь ее. И все – крещеная душа шорту не подвластна, эрлик ихний, с мангусами вкупе, душе христианской ничего сделать не могут, да и клинок казачий надежной преградой будет. Да кого силком умыкнешь-то?! Долина малая, всем про все известно. Перероднились на сто рядов.

– А за бурятов девки выходят?

– Не припомню такого, – сразу ответил казак, – да и зачем им, если своих женихов достаточно. Даже курицы и то сор лапой долго гребут, что ж говорить про девок. А потому ясырки дюже привлекательные. А наши… У Шубина сестра молодшая честь девичью не соблюла, так атаман ее силком за бурята с Туранского караула замуж отдал – теперь в Босхоловых еще одна казачья кровь в жилах потечет. А так больше и припомнить нельзя!

– Это верно. Что ни попадется, а казак наберется, – Родион осекся, больно поговорка была подходящей. Что-то было в этом – не по тятькиной воле жениться, как в старину, или дружить по полгода в одной постели, как он делал, а вот так взять и умыкнуть запросто женку, которая тебя во всем слушаться будет и права свои не качать – об эмансипации здесь ни сном ни духом не ведают.

– Ты не думай, вашбродь, отдохнем знатно, если нас приветят. Сейчас все своими глазами увидишь. Приехали мы к Баяну, сейчас посмотрим, как он гостей служивых привечать будет.

– Записи были переданы командованию нашей 5-й армии в Иркутске, но им, судя по всему, не придали должного внимания, сочтя фальшивкой или дезинформацией! Понимаете ли вы это?! И я вынужден узнавать о том спустя три недели, причем меня проинформировал сам Дзержинский!

Шапошников даже не поморщился, услышав гневную тираду Троцкого, так как сам пребывал в точно таком же возбужденном состоянии, чувствуя, как его ладони покрылись противной влажной липкостью и последними словами мысленно проклиная головотяпство, а другого термина тут не подберешь, иркутских товарищей.

Да любой офицер генерального штаба старой российской армии, получив столь серьезные данные касательно вооруженных сил враждебного соседнего государства, что планирует развязать войну и заканчивает все свои военные приготовления, немедленно отправил бы сообщение хоть в генштаб, хоть военному министру. А в такой ситуации и лично доложил бы, презрев возможную немилость, государю-императору.

«Учить еще и учить, «товарищей». Да имей я эту информацию заблаговременно, можно было предпринять ряд мер!» – Шапошников до хруста сжал кулаки, прекрасно понимая, что утерянного времени не вернешь, а война с поляками приняла крайне неудачный ход.

– И вот еще какое дело, Борис Михайлович…

Троцкий совершенно успокоился, полностью взял себя в руки, потому обратился к военному уже по имени-отчеству, что было немаловажным для того знаком.

– Чекисты почти ничего не сообщили об этом деле, сохраняют молчание. Но они передали мне копию записки, оригинал которой находится в штабе 5-й армии. Как и неизвестные нам пока материалы, которые, я не сомневаюсь, могут иметь определенную ценность. Потому сами немедленно разберитесь с этим вопросом и сообщите мне имена виновных в сей вопиющей халатности. Таких бездельников нужно немедленно предавать военному трибуналу и беспощадно расстреливать!

Потребовалось все хладнокровие, чтобы не вздрогнуть при таких словах, которые в устах Троцкого являлись отнюдь не пустой угрозой. «Лев революции» железной рукою навел порядок в Красной армии, карательными акциями и экзекуциями, демонстративными для вящего убеждения, приведя к полному послушанию даже самую упертую вольницу, наведя на нее жуткий страх. А уж про поезда самого наркомвоенмора, сопровождаемые всегда бронепоездами, говорили с нескрываемым страхом в голосе.

Но именно так и надлежало действовать – Шапошников был ярым противником «революционной» армии образца 1917 года, когда ошалевшая от вседозволенности солдатня всячески издевалась над офицерами и даже убивала их самыми зверскими способами.

Борис Михайлович тогда прошел свой круг ада, оставшись единственным «их благородием», коего не умертвили пьяные солдаты. Но это не оттолкнуло его от сделанного выбора – служить русскому народу. А менять свои убеждения он и не умел, и не хотел…

– Надеюсь на вас, Борис Михайлович! С этим вопросом нужно разобраться как можно быстрее!

Шапошников вытянулся по всей форме – раз приказ получен, его нужно немедленно выполнять.

– Так точно, товарищ Троцкий! Я незамедлительно отдам все нужные распоряжения!

Пасюк испытал жгучее желание протереть себе глаза, которым он не мог поверить, или ущипнуть. То, что сейчас Александр увидел, напрочь крушило все его представления о жизни бурят.

Какое на хрен стойбище!

Да еще эти дурни, считающие бурят грязными оборванцами, а себя пупами земли. У самих избушки на бок заваливаются, в обносках ходят и соломку с крыш весной поедают, гунявые.

И туда же – мы, расейские!

Перед глазами Пасюка стояла самая настоящая заимка, похожая на шубинскую, или, скорее даже, кулацкий хутор, с поправкой на сибирский размах. Виденное им зажиточное, как ему тогда показалось, бурятское стойбище у Тибельтях, теперь выглядело типично бедняцким хозяйством.

Какие там дырявые юрты, что он считал типичным жилищем степняков?!

Три добротных дома с кирпичными печными трубами, с наличниками, украшенные затейливой резьбой, что даже у небедных крестьян редко встречается. Умелый столяр делал, не иначе.

Рядом стоял сруб возводимого дома, кучей возвышались бревна и сложенные штабелем доски. За ними банька, топящаяся по-черному – уж больно много копоти над притолокой. Пяток добрых и обширных стаек из бревнышек, вместо ожидаемых в деревнях сараев. А поодаль десяток навесов, обшитых новыми досками, с большими огороженными выгонами, где громко мычало множество коров и ржали лошади.

Да еще уймище стожков сена, сложенных поодаль, оставшихся после зимовки. Там же несколько «П»-образных загонов для овец, длинная, уходящая вдаль, поскотина. Все крепкое, добротное, сделано с тщанием и немалой любовью.

Куда там новоселам до этого, да и многие старожилы, отнюдь не бедные, такого просто не строят. А так, поплоше.

А что это именно бурятское стойбище, а не выселок богатых крестьян, было понятным от ставленных в стороне от домов пяти больших юрт. Еще одно бросилось в глаза: около юрт на шестах колыхались маленькие яркие шелковые ленточки.