Восточное наследство - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Анисимов cтр.№ 48

Двадцать метров до места гроб катили на высокой тележке, крытой бархатом. Но ни бархата, ни самого гроба нельзя было разглядеть под грудой цветов. Такого количества роз и гвоздик Фрол Иванович никогда не видел. Нарумяненное лицо сына при свете дня выглядело неестественно и выглядывало из-под цветочной массы маленьким и кукольным. Молодые люди в дорогих костюмах (цена каждого. превышала годовой бюджет Фрола Ивановича и Степаниды Федотовны) накрыли себя зонтиками. Кто-то раскрыл зонтик и над отцом покойного.

Фрол Иванович стоял у гроба безучастно, стоял, прямо опустив вниз руки. Он продолжал жить в своих воспоминаниях. Вот они с сыном взбираются на безлесный, прогретый солнцем холм. Прошлогодняя трава стелется под ногами жухлым ковром. Фрол Иванович останавливается и смотрит на сына.

— Здесь? — спрашивает Фоня.

— Нормальное место, — отвечает. Фрол Иванович и сбрасывает рюкзак. Фоня следует его примеру и, потянувшись, отправляется за хворостом. Михеев-старший с гордостью смотрит на сына, как тот одной спичкой палит костер. «Не забыл лесной науки», — одобрительно думает он и лезет в карман рюкзака. В помятой от долгой службы фляжке булькает самогон. Фрол снова лезет в рюкзак, достает солонину, завернутую в тряпицу, и два огурца в прозрачном пакете. Затем снимает с пояса мощный охотничий тесак. Куски солонины аппетитно шипят на ивовых прутьях. Фрол Иванович разливает самогон в алюминиевые кружки. Разливает аккуратно, ровно по четверти. Сын привозит ему из города дорогие иноземные виски и коньяки, но брать их с собой на охоту Фрол Иванович считает неприличным. Обмыв глухаря, они сидят, смотрят на огонь костра и жуют солонину. Грэй рядом грызет кость, припасенную специально для этого момента. Фоня оглядывает залитую солнцем весеннюю полянку, кусты, набухшие краснотой почек, синие тени на остатках розового снега у леса, на охру проталин и говорит:

— До чего здесь хорошо!

— Без леса человеку нельзя, — отвечает Фрол Иванович и продолжает давно наболевшую мысль:

— Сдался тебе, Фоня, этот бизнес.

Протрешь вместе с портками всю жизнь. Зачем большие деньги загребать, если жить некогда? Ты с каждым годом приезжаешь все реже да гостишь пять-шесть дней.

Фоня долго молчит. Они встают, надевают рюкзаки, берут в руки ружья.

— Ничего. Осенью на месяц приеду и молодую жену привезу. Мы с тобой на кабана сходим, папаня, обязательно сходим, — отвечает он отцу, и они шагают к дому. Грэй бежит впереди и виляет хвостом.

Удары мокрой грязи о дубовую крышку гроба вернули Фрола Ивановича к реальным событиям. Он обвел глазами окруживших могильный зев людей, груду роз, гвоздик и тюльпанов, мокнущих под дождем, и вдруг закричал дурным голосом:

— Не будет больше кабана! Не будет!

Фрола Ивановича взяли под руки и повели к машине…

Поминать Михеева ехали в ресторан Дома литераторов на Поварской. Сева выбрал это заведение из соображений тишины и покойности. После ремонта ресторан так задрал цены, что нищие писатели туда больше носу не совали, а солидный, на английский манер в дубовых панелях, интерьер зала вполне соответствовал процедуре. Фрол Иванович, выпив первый поминальный стакан, глядел в пустой, холодный камин писательского ресторана и тихо про себя бубнил:

— Я тебя, сынок, научил выживать в глухой тайге в лютый мороз и ненастье. Научил не бояться дикого зверя. А ты в город…

Насыров встретил Ерожина у трапа самолета, долго жал руку, затем по дороге в управление остановил машину у фонтанов Дома правительства.

— Уже приехали? — удивился Петр Григорьевич, оглядывая площадь.

— Давай немного прогуляемся, — улыбнулся Насыров и заговорщически подмигнул Ерожину. Они вышли из черной «Волги» и направились вдоль фонтанов.

— Маленькая политбеседа, не хочу при водителе… Петр-джан, — начал Насыров, — у вас в Москве многое изменилось. Разные вольности-мольности, демократия и все такое. У нас по-старому, даже построже. Народ темный, надо в узде держать, как норовистого мула.

Поэтому разговорчики о ваших свободах с сотрудниками не веди. За плохие слова о президенте у нас статья…

— Я приехал дело делать, а не государственный переворот, — удивился Ерожин.

— Я обязан тебя, Петр-джан, в курс нашей жизни ввести. Как друг, слово сказать. Ты сыщик опытный, в Узбекистане бывал. И ты мой гость.

«Архив держат исправно. Сколько лет прошло с моего приезда», — подумал Ерожин. Насыров ему понравился: загорелый, немного сутулый, без начальственного животика. Глаза умные, доброжелательные.

— Обещаю не лезть в чужой огород со своим уставом, — улыбнулся Ерожин. — Можете считать, Рафик-джан, что политзачет я сдал.

— Вот и молодец. Теперь поедем, хорошенько покушаем. Гостя с дороги надо кормить. — Насыров обнял Ерожина за плечи и повел к машине.

— Может, сразу в Управление? Сперва дела, потом радости, — предложил Ерожин, усаживаясь на заднее сиденье.

— А мы совместим. Все, что тебя интересует, здесь, — Насыров указал на свой лоб, — и здесь, — ткнул пальцем в портфель.

— Тогда я твой гость и делай со мной что. хочешь.

Ерожин понял, что не ошибся. Насыров умен, пусть правит бал. Они миновали проспект Навои и очутились в старом городе. «Волга» остановилась у небольшой чайханы. Заведение состояло из полуоблезлой, мазанной глиной деревянной кухни и трех крытых беседок, расположенных вдоль арыка. На стене кухни, некогда декорированной голубой краской, висел большой плакат с портретами Алишера Навои, Ленина и президента Узбекистана.

В окне, в золоченой рамке, улыбался Иосиф Виссарионович Сталин.

«Время у них, и впрямь, остановилось», — отметил про себя Ерожин.

Маленький круглый узбек в грязном белом переднике вместе с водителем Насырова отодвинули большой деревянный дастархан — что-то среднее между столом и диваном. На дастархане узбеки сидят с ногами, туда же подается еда. И поставили в центр небольшой пластиковый столик и два стула.

— Свободен, — сказал Насыров водителю, — когда понадобишься, позвоню. — И, обратившись к Ерожину, добавил:

— Не смотри, Петр-джан, что здесь неказисто. Зато как готовит Махмуд! Любому интуристу не снилось.

Круглый хозяин чайханы не нуждался в заказе. По тому как он деловито поставил на стол блюда с черешней, клубникой и вяленым виноградом, а затем приволок чайник с пиалами, Ерожин понял, что меню в чайхане — понятие условное.

— Ты у нас был давно, может, подзабыл, мы сперва чай пьем, фрукты кушаем, а еда потом.

Махмуд, чем будешь гостя угощать? — обратился Насыров к чайханщику.

Махмуд быстро заговорил по-узбекски" кланяясь в конце каждой фразы.