Команда Бешеного - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Доценко cтр.№ 79

— Доллар? — спросил тот, и Бондарь понял, что тот интересуется, в какой валюте он будет платить. — Доллары! — ответил он.

— Три доллара пятьдесят центов, — сказал официант по-английски и показал сначала три пальца, потом на одном отмерил половину.

Бондарь достал четыре доллара, и когда тот полез за сдачей, показал, что он может оставить ее себе. Поклонившись несколько раз «хорошему господину», официант ушел. Бондарь взял в руки графинчик с прозрачной жидкостью и понюхал ее: та сильно отдавала сивухой, но его это нисколько не смутило. Он налил себе полстакана, но тут заметил рядом с собой девушку, которая только что избежала грязных лап рыжего приставалы. Она томно улыбалась и вопросительно смотрела на него. Пожав плечами, он показал на стул рядом с собой, потом кивнул ей и залпом выпил. Местная водка оказалась крепкой, градусов под семьдесят, но он спокойно поставил стакан на стол, отломил кусочек лепешки, занюхал и встретил удивленный взгляд девушки.

— Жора меня зовут! — представился он, ткнув пальцем себя в грудь.

— Джонни? — переиначила она на свой лад и ткнула себя в грудь: — Лючия! — затем что-то крикнула официанту, тот сразу подскочил и поставил перед ней стаканчик. Девушка вопросительно взглянула на Бондаря. Он взял графинчик и плеснул ей. Хлебнув водки на голодный желудок, он сразу почувствовал хмель в голове, но не захотел ударить перед девушкой лицом в грязь и снова налил себе полстакана.

Девушка что-то проговорила, уставившись на стакан огромными глазищами.

— За тебя, красавица! — ткнул он пальцем в ее пышную грудь, чокнулся с ней, потом опрокинул содержимое стакана в рот. И снова, не торопясь, отломил кусочек лепешки, занюхал и только после этого сунул в рот.

Девушка чуть пригубила, поставила, поморщившись, свой стаканчик на стол, зааплодировала Бондарю и придвинулась к нему поближе. Он ткнул раз вилкой в рагу, пожевал мяса и вдруг ощутил бедра девушки и ее длинные пальцы, которые шарили по его животу. Он поднял глаза, увидел ее призывный взгляд, что-то шепчущие накрашенные пухлые губы и потянулся к ним.

Она жадно впилась в губы незнакомца и стала настойчиво ласкать его между ног. Алкоголь и голод по женской ласке сделали его совершенно безвольным. Ему уже не хотелось ни пить, ни есть, а только отправиться куда-нибудь в уединенное место и наслаждаться ее нежными прикосновениями. Но в этот момент кто-то довольно чувствительно ударил его по спине. Подумав, что этот удар шутливо нанесла девушка, он погрозил ей пальцем и снова прильнул к ее губам. И снова получил удар по спине, на этот раз гораздо сильнее, чем могла ударить девушка. Бондарь отстранил ее от себя и оглянулся: рядом стоял тот самый рыжий, который приставал к Лючии. Он нагло щерился, поигрывая резиновой дубинкой в руках.

Накопившая за долгое время злость, которую Бондарь постоянно пытался сдерживать, наконец вырвалась наружу. Он резко вскочил, но почувствовал, что от алкоголя у него подкашиваются ноги. Ощущение было такое, словно он находился на корабле во время шторма. Чтобы немного прийти в себя, он вдруг с силой дал себе пощечину. Это удивило рыжего: он замер с открытым ртом, пока неожиданный хохот приятелей не привел его в чувство. Не говоря ни слова, он ударил Бондаря кулаком в лицо. Это было настолько обидно, что Бондарь совершенно вышел из себя. Он нанес рыжему такой сильный удар открытой ладонью в лоб, что того отбросило на несколько метров и он повалился на спину, сбивая с пути столики. Раздался визг, крик. Приятели рыжего, увидев поверженного предводителя, устремились на Бондаря, сжимая в руках кто велосипедную цепь, кто железный прут, а у одного Бондарь успел заметить нож.

Это были крупные ребята с накачанными мышцами. Им не впервые приходилось участвовать в подобных разборках. Их оскаленные лица выражали явную готовность разделаться с незнакомцем. Тем временем рыжий пришел в себя, встал и опустил руки, давая понять, что готов остановиться. У Бондаря появилась надежда, что случившееся с предводителем отрезвит горячие головы его дружков, но…

Один из них взмахнул цепью, но Бондарю удалось отклонить голову — удар пришелся по уху и ожег его словно каленым железом. Тут же на него пошел парень с серьгой, но его настиг страшный удар ногой. Парня откинуло в сторону, но наблюдать за ним у Бондаря времени уже не было: подскочил почти наголо обритый парень с прутом, но ничего сделать ему не удалось — Бондарь поднырнул под его руку и тут же сбил парня с ног мощным ударом локтя в горло. В этот момент Бондарь успел заметить блеснувший в свете лампы нож. Это его совсем разозлило: он прыгнул вверх, развернулся в воздухе, со всего маху наотмашь ударил подонка ногой в голову и добавил кулаком в ухо. Нападавший рухнул на спину, с треском ударившись о край стола головой. На полу медленно расползлась кровавая лужица, и мгновенно воцарилась мертвая тишина.

Кто-то склонился над лежащим и с ужасом закричал. Далее Бондарь все воспринимал смутно, словно в тумане.

Он немного пришел в себя, когда кто-то начал его тормошить. Он поднял голову, увидел троих в какойто странной черной форме и понял, что это полицейские. Бондарь безропотно дал надеть на себя наручники и увести в машину, стоящую прямо перед входом.

Его доставили в участок, и с ним начал беседовать какой-то полицейский чин. Бондарь пытался объяснить, что те четверо сами напали на него и ему пришлось защищаться. Единственное, что ему удалось понять, — парень отдал Богу душу и у него снова начинаются большие неприятности. Видя, что от арестованного толку не добьешься, комиссар приказал отвести его в камеру.

Эта камера была совершенно непохожа на те, в которых Бондарю довелось побывать в Москве. Размером метр на метр, она напоминала собачью конуру, вместо двери с глазком стояла решетка из прутьев толщиной в большой палец. Кроме небольшой циновки внутри ничего не было. Эта циновка заменяла всю мебель: стул, стол, кровать. Когда ему нестерпимо захотелось пить, он около часа добивался воды, но ее принесли только тогда, когда здесь, видно, и было положено. На его крики и просьбы никто не обращал ни малейшего внимания. Он мог обмочиться, но его все равно выводили в туалет только два раза в день, не больше и не меньше. Если он начинал просить, то к нему вообще никто не подходил, а если молчал, то расписание кормежки и вывода в туалет выдерживалось точно. Так прошло дней пять, но он сбился со счета, так как в камеру не проникал солнечный свет.

Однажды, утомленный бездельем и неизвестностью, он задремал, но его разбудил металлический скрежет замка. Он открыл глаза и увидел перед собой полицейского и какого-то моложавого мужчину лет тридцати пяти в белом костюме. На ломаном русском языке он бросил ему с улыбкой: — Вставать в ноги!

Бондарь нехотя поднялся и вопросительно уставился на него.

— Идить за меня! — Продолжая улыбаться, тот повернулся и вышел из клетки. Прежде чем Бондарь последовал за ним, полицейский грубо схватил его за руки и надел наручники.

Его ввели в комнату комиссара и оставили один на один со штатским.

— Вы знать, что вас обвинять? — Казалось, улыбка прилипла к лицу штатского с самого рождения и с тех пор он не расставался с ней.