Оборотень - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 38

Шакутин безропотно выслушал возмущенные вопли москвичевладельца, который, несомненно, был прав, потом устало расстегнул лежавшую на заднем сиденье сумку и по-прежнему безмолвно отсчитал за давно прогнившую дверцу триста тысяч рублей. Потерпевшая сторона, продолжая раздраженно ворчать, забралась в свой «Москвич» и уехала. Мужик, наверное, считал, что ему всерьез испортили день.

Нам бы ваши заботы…

Кол с тоской подумал о временах, когда подобные мелочи «непоправимо» портили ему кровь.

Бросив машину, он поднялся обратно в квартиру, с каким-то мазохистским удовольствием вспоминая, что возвращаться с дороги вроде бы плохая примета. Налил себе водки, поднял тост неизвестно за что, подумал о том, что гаишники непременно начнут проверять машину с помятым крылом, и выпил.

Пока он возвращался к многострадальной «Таврии», алкоголь уверенным теплом разбежался по жилам. Подумаешь, Виталий, сказал он себе. Будто не видали жлобов. Вчера, само собой, струхнул, было дело, ну так то было вчера.

ГАИ точно морозом побило: Шакутин весь день мотался по городу, но автоинспекция скользила по зачуханной и свежеподбитой «Таврии» со следами чужой краски на правом крыле совершенно безразличными взглядами.

Денег не было. В точности так же, как и вчера. Разница состояла в том, что сегодня Кол воспринимал отказ за отказом с его самого удивлявшим спокойствием. «Борт такой-то, как у вас дела? — Все в порядке, падаю…»

К тому времени, когда настал вечер и Шакутин, мысленно махнув рукой на еще остававшиеся варианты, заторможено повернул в сторону Кольцевой, ему было уже глубоко на все наплевать. Он устал. Устал дергаться. И пришел к выводу, что терять было нечего. Ну действительно. Разобьют они ему машину… Зачем разбивать, если он ее и так отдаст с удовольствием? В квартире дверь подожгут?.. Тоже себе самим сплошные убытки. Забирайте, сволочи. Все забирайте.

И так далее, и тому подобное. В общем, подъезжая к условленному месту, Кол был близок к тому состоянию, когда человека напугать также трудно, как и удивить.

По крайней мере, ему самому так казалось…

Солнце закатилось, догорали розовые отсветы в небе, зато над дорогой вспыхнули оранжевые фонари. Шакутин остановил машину, заглушил двигатель и стал ждать. К сожалению, вмазать ему сейчас было нечего, а уж до чего кстати пришлось бы…

Симпатичный девичий голос, лившийся из приемника, настроенного на «Европу-плюс», воспевал радости секса по телефону: «Я хочу летать, я хочу плакать и кричать от восторга… Твое прикосновение! Я ощущаю его, я так в нем нуждаюсь…»

Кол заслушался и поначалу не заметил подкатившей сзади «тоёты». Он даже вздрогнул, когда перед открытым окошком возникло мощное запястье, охваченное золотой цепью.

— Бабки с собой? — послышался лишенный каких-либо эмоций голос Виталия.

— А то! — с некоторой даже бравадой ответил Кол и потянул с заднего сиденья сумку.

Выйдя наружу, он увидел, что позади знакомой «тоёты» была припаркована еще какая-то машина, кажется, «ауди». Внутри обеих просматривались массивные тени.

Шакутин передал сумку в «тоёту», сам остался с Виталием стоять возле дверцы. Потом Виталия окликнули из машины, он наклонился. Кол с туповатым безразличием смотрел на совсем уже лишенную румянца бледную полоску света на западе.

— Это ты что нам суешь? — выпрямился Виталий.

— Проценты, — по-прежнему безразлично ответил Шакутин, но из таинственной точки чуть ниже пупа по телу начала расползаться холодная изморозь. Это был страх. Животный страх. — Остальное, сказал же, перекручусь и отдам! А это проценты! Ну там, не все… сколько есть, столько и приволок..

Он говорил и сам чувствовал, как легкий ветерок уносит эти слова, ничего не значащие, уже не способные ничего изменить.

— Так, — сказал Виталий и чуть заметно кивнул.

В «тоёте» и «ауди» разом открылись дверцы, наружу вылезли несуетливые люди, и Кол ощутил, как отгораживает его от остального мира незримая стена обреченности. То, что это именно обреченность, он понял как-то сразу и бесповоротно.

— Пошли, — негромко, но тоном приказа распорядился Виталий.

— Куда?.. — опешил Николай.

За его спиной послышались смешки, и кто-то из бандитов подтолкнул неудачливого должника: шагай, мол.

Совсем рядом зажигались в домах огоньки окон, по дороге летели машины со счастливыми людьми, никогда не помышлявшими ни о каком бизнесе, а уже вовсе в двух шагах стояла его, Шакутина, «Таврия»… даже незапертая…

— Сейчас… машину запру, — пробормотал Кол, нашаривая в кармане ключи. Губы почему-то сделались непослушными.

Тут уже смешки за спиной превратились в откровенное ржание.

— Теперь-то чего фуфлом двигаешь?.. — сказали ему. — Заткнись и топай давай.

И Шакутин потопал. Здоровый мужик ненамного меньше того же Виталия, Шакутин покорно потопал вперед, прочь с дороги, в тень Востряковского кладбища.

А ведь у него было целых тридцать шесть часов, чтобы, загоняя несчастную «Таврию», оставить как можно больше километров между собой и…

У бандитов оказались с собой фонари, у Кола, естественно, нет, в сгущающихся сумерках он едва видел, что под ногами, но, наверное, точно также спотыкался бы и среди бела дня. Позади него раздавались какие-то разговоры, он напряженно прислушивался. Сперва он похолодел, услышав слова «мокруха» и «тяжеляк», однако говорили не о нем, а голоса были вялые и безразличные, и от одного этого испуг начал превращаться в дурнотный, парализующий ужас.

Шурша между могильными памятниками жухлой от дневного зноя травой, он еще пытался себя убедить, что где-то здесь, на кладбище, либо за ним обосновался Негреев с компанией и этот поход в темноте задуман как предупреждение: сейчас его постращают, ну там пару раз вмажут в торец — и чтоб, падла, через неделю как штык, не то… Ха, да через неделю-то он…

Востряковское кладбище довольно велико, и они шли по нему нескончаемо долго (или это только казалось Колу?). Наконец добрались до того места, где, несмотря на то что кладбище считалось давно закрытым для новых захоронений, кое-кого все же еще хоронили. Здесь бандиты остановились, кто-то отбежал в сторону и вскоре, вернувшись, сунул Колу в руки лопату.

— Копай.

— Что?.. — не понял Шакутин, чувствуя, как возникает на лице гадкая, заискивающая улыбка.

Его окружили со всех сторон, внутри круга появился Виталий. Он брезгливо переступал по засохшей серо-бурой земле, крошившейся и пылившей. Было видно, что пачкать дорогие костюмные брюки ему не хотелось.

— Что копать?.. — обратился к нему Кол, хотя на самом деле отлично понимал что голос противно дрожал.

Виталий тем временем наклонился и стал неторопливо вычерчивать на земле прямоугольник. Он, кажется, вообще все делал основательно и авторитетно. В одном месте линия вышла кривоватая, он стер ее носком туфли и провел новую. Кол следил за ним, пытаясь не выронить черенок лопаты из залитых потом ладоней. Почему-то он держался за этот ставший скользким черенок как за спасительную опору. Сейчас Виталий разогнется и скажет ему: «Понял? Через неделю, если бабок не будет, аккурат сюда и положим…»