Оборотень - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 34

Еще Евгений Николаевич силился угадать, был ли это настоящий Скунс или к нему все же подослали легионера, дешевку. Алексей отлично видел, что показался бизнесмену бапиллистым, недостаточно грозным и в целом, так сказать, не вполне достойным собственной славы. Пусть помучится, полезно.

Второй мужчина был молод, гораздо моложе и предпринимателя, и Алены. Природа неизвестно за какие заслуги наградила его мужественно-красивым лицом и великолепной фигурой, которую он, по-видимому, еще и оттачивал с помощью сауны, спортзалов и тренажеров. На бесподобном торсе божественно сидел фирменный джинсовый костюм. Крепкую шею, как в рекламе «Олд Спайс», охватывал «матросский» платок. В общем, не подлежало никакому сомнению: окажись здесь режиссер, надумавший снимать фильм про киллера с репутацией Скунса, из всех присутствующих на главную роль претендовал бы именно он.

Юноша ослепительно улыбнулся. Алексей ответил коротким кивком. Почему-то эти цукаты из мужества внушали ему инстинктивное омерзение. Возможно, совершенно незаслуженное.

— Проходите, пожалуйста, — сказала киллеру журналистка. И обратилась к юноше: — Максим, у тебя все готово?

Алексей вошел следом за Ветлугиной в комнату.

Ее оформление, видимо, выражало представления Лубенцова о ретро. Во всяком случае, контраст с модерновым коридором был разительный. Красивый, приглушенного блеска паркет, бархатные шторы на окнах, круглый стол с обширной клетчатой скатертью, два уютных кресла по разные стороны, низко спущенная лампа под оранжевым абажуром. Чувствовалось, что стол недавно передвигали. Лампа бросала яркий свет на половину скатерти и одно из кресел.

Второе стояло так, Что сидевший в нем человек должен был комфортно тонуть в полутьме.

Что ж, представления Лубенцова о ретро Алексея определенно устраивали.

Два оператора настраивали съемочную аппаратуру.

А на скатерти красовался и благоухал знаменитый Аленин пирог. Тот самый пирог, который, по ее шутливому выражению, вынуждал собеседников поднимать забрало хотя бы ради того, чтобы откушать кусочек. В каждой ее передаче пирог был новый, за несколько лет Алена ни разу не повторилась. Шестая часть суши дружно гадала, что она испечет к следующему разу. Домохозяйки, по слухам, заваливали Ветлугину письмами, требуя рецепты, разворотливое издательство собиралось выпустить кухонную книгу. Был на столе и не менее фирменный чайный прибор с двумя белоснежными чашками и пузатым чайником, дышавшим из-под ватной куклы живым ароматным теплом. На спинке кресла, предназначенного Ветлугиной, сидела еще одна неизменная принадлежность передачи — роскошная ангорская кошка. Оператор любил показывать, как она посверкивает глазами откуда-нибудь из угла, пока хозяйка потрошит очередного любителя пирогов.

Алексей про себя удивился тому, что она так оформила встречу у Лубенцова. Имидж, решил он, никуда тут не денешься. Вслух он только сказал:

— После вас, мадам… — и, не пожалев пульсировавших рук, пододвинул Ветлугиной кресло. Кресло, по виду — времен очаковских и покоренья Крыма, неожиданно легко побежало на незримых колесиках. Алексей поместился напротив и положил ногу на ногу: — Я вас внимательно слушаю, Елена Николаевна.

— Называйте меня Аленой, — улыбнулась она.

22.00. Квартира на Фрунзенской набережной

— Александр Борисович? Добрый вечер. — Голос Олега Золотарева звучал совсем потерянно.

— Ну наконец-то! Без приключений?

— Я «Юностью» приехал, только что. Какие будут распоряжения?

— Какие уж тут распоряжения, жив, и слава Богу. Спасибо, Олежек. Компромату твоему цены нет.

— Да ведь я же…

— Ладно, ты, главное, не волнуйся. Что-нибудь из документов при тебе есть?

— Да, на Голуба фоторобот у меня в кармане.

— Ты из дома сейчас? — Угу.

— Вот и сиди до утра, я за тобой полдевятого заеду, адрес напомни.

— Строителей, 6—24.

— Хорошо. Только никуда не вылезай, жди меня. Пистон тебе я завтра официально вставлю, но это так, для проформы. Главное, что ты жив остался. Не отстань ты от поезда… Ну, в общем, ты на таких бобров нарвался, что тут без вариантов было бы.

— А завтра…

— Вот завтра и обсудим, отдыхай. Пока.

23.00. Улица Жуковского

Когда длинный и необычайно утомительный разговор наконец завершился и за Аленой и ее спутником закрылась дверь, Лубенцов подошел к Алексею и вежливо поинтересовался:

— Я так понял, вы собираетесь встретиться с Еленой Николаевной снова. Значит, задержитесь в столице на несколько дней?

Киллер посмотрел на бизнесмена и понял, что сомнения в его подлинности того больше не мучили. Он поинтересовался:

— А что?

— Не хочу показаться назойливым, — осторожно проговорил хозяин квартиры. — Просто… час уже поздний… словом, я с удовольствием предоставил бы вам кров. Не знаю уж, насколько комфортабельный, зато от чистого сердца…

Джентльменские отношения со Скунсом, при упоминании о котором давились куском как старые, так и новые бугры криминального мира, были сами по себе капиталом хоть куда.

— Ну если от чистого сердца… — усмехнулся Алексей. Ему нравилось, как держался с ним Лубенцов: вполне почтительно, но и не лебезил. — Вы разрешите, я от вас позвоню?

— Пожалуйста, пожалуйста, — обрадовался Евгений Николаевич. — Витюша! — Это относилось к вернувшемуся Утюгу. — Проводи к телефону…

Алексей отмахнулся и вытащил из кармана свой собственный, портативный. Действуя мизинцем, надавил на несколько крохотных кнопок. Лубенцов деликатно вышел из коридора в одну из комнат, но Алексей не слишком секретничал.

— Александр Борисович? Сколько лет, сколько зим!.. — хмыкнул он, когда в динамике отозвался недовольный голос только что проснувшегося человека. — У меня такой ма-аленький вопросик, так что долго не задержу. Ты как, ловишь меня еще или успокоился?.. Ага, так я могу как белый человек сесть в поезд и поехать домой? Не потащат меня с вокзала твои уголовники? Не потащат? Честное ленинское? Ну, спасибо большое, утешил. Супруге кланяйся…

Он мстительно нажал пальцем отбой, оборвав зубовный скрежет, доносившийся из телефона. Бессонница Турецкому была обеспечена.

* * *

Час спустя, облачившись в тонкий спортивный костюм, Алексей сидел в потрясающе уютном кресле перед раскрытым окном отведенной ему комнаты. С выключенным светом, конечно. Суицидальным наклонностям он в целом не был подвержен. Комната, к его удовольствию, оказалась обставлена примерно в том же стиле, что и гостиная. Без броского шика, зато все в ней было основательное, настоящее. Как говорится, просто и со вкусом. Уж если кровать, то три на три метра, и при всем желании ничего себе на ней не отлежишь.

Рюкзак стоял возле стены, на подоконнике возлежал плейер.