Ветер на такой высоте всегда леденящий – ему неведома смена
времен года. Выпитая кровь была уже полностью поглощена моим телом, ее сладкого
тепла как не бывало, и вскоре лицо и руки окутало холодом, он проник под
одежду, и весь я словно превращался в ледяную глыбу.
Но боли я не чувствовал. Или, лучше сказать, мне было
недостаточно больно.
Скорее, я ощущал дискомфорт. Отсутствие всего, ради чего
хочется жить – пылающего тепла огня и объятий, поцелуев и споров, любви,
страсти и крови, – вызывало уныние и тоску.
Да, боги ацтеков, должно быть, были жадными вампирами, раз
смогли убедить бедных людей в том, что без кровопролития вселенная перестанет
существовать. Представить только! Восседать на таком алтаре, щелчком пальцев
указывая на этого, этого и этого, и выжимать в рот свежие окровавленные сердца,
словно виноградные грозди.
Я крутился и поворачивался на ветру, опустился на несколько
футов, снова поднялся, игриво раскинув руки, потом вытянул их по бокам. Я лег
на спину, как умелый пловец, и снова уставился на слепые, равнодушные звезды.
Одним лишь усилием мысли я направил свое движение на восток.
Над Лондоном еще простирается ночь, хотя часы показывают, что время близится к
рассвету. Лондон…
Пора попрощаться с Дэвидом Тальботом, с моим смертным
другом.
С момента нашей последней встречи в Амстердаме прошло
несколько месяцев; тогда я расстался с ним грубо, и мне было стыдно как за это,
так и за то, что я вообще к нему пристаю. С тех пор я шпионил за ним, но больше
его не беспокоил. Теперь же я обязан был зайти к нему, невзирая на душевное
состояние. Без сомнения, он не станет возражать против моего визита. А я
поступлю благопристойно и порядочно, навестив его.
На секунду я подумал о моем любимом Луи. Он, несомненно,
сидит в своем рассыпающемся на части домике в сыром тенистом саду Нового
Орлеана и по обыкновению читает при лунном свете или же, если ночь выдалась
темной и облачной, позволяет себе зажечь одну дрожащую свечку. Но слишком поздно
прощаться с Луи… Если и есть среди мне подобных хоть кто-нибудь, способный меня
понять, то это Луи. Во всяком случае, я так считал. Вероятно, обратное будет
ближе к истине…
Я отправился в Лондон.
Глава 2
Обитель Таламаски в старинном, заросшем вековыми дубами
парке в окрестностях Лондона была погружена в тишину, ее покатые крыши и
широкие лужайки скрывались под густым чистым снегом.
Красивое четырехэтажное здание с множеством сводчатых окон
со свинцовыми переплетами, увенчанное бесконечными рядами труб, непрерывно
выбрасывающих в ночь извилистые клубы дыма.
Дом, где библиотеки и гостиные обиты темным деревом, где в
спальнях потолки с кессонами и толстые красные ковры, где в столовых тихо, как
в монастырских трапезных, где члены ордена усердны, словно монахи и монашенки,
и способны прочесть ваши мысли, увидеть вашу ауру, предсказать будущее по
линиям руки и построить не лишенное оснований предположение относительно того,
кем вы были в прошлой жизни.
Ведьмы? Некоторые из них, наверное, ведьмы. Но в основном они
просто ученые, посвятившие жизни изучению оккультизма во всех его проявлениях.
Некоторые знают больше, чем другие. Некоторые верят сильнее, чем другие.
Например, в этой Обители, равно как и в других – в Амстердаме, в Риме, в дебрях
болотистой Луизианы, – есть люди, которые собственными глазами видели
вампиров и оборотней, которые почувствовали на себе смертельно опасное
физическое воздействие силы телекинеза смертных, которые могут вызывать огонь
или приносить смерть, которые беседовали с призраками, которые боролись с
невидимыми существами и выиграли… Или проиграли…
Орден существует более тысячи лет. Фактически он еще старше,
но его происхождение окутано завесой тайны – а если быть более точным, Дэвид не
желает посвящать меня в подробности.
Откуда Таламаска берет деньги? В подземельях ордена хранится
невероятное количество золота и драгоценностей. Его вклады в крупнейших банках
Европы вошли в легенду. Он владеет недвижимостью в каждом из городов, где имеет
свои центры, – даже этого хватило бы на содержание ордена, не будь у него
иных источников финансирования. Но у него есть еще многочисленные старинные
сокровища: картины, статуи, гобелены, антикварная мебель и украшения – все эти
приобретения связаны с различными случаями проявления оккультизма. В глазах ордена
они не имеют денежной ценности, так как их историческое и научное значение
намного превышает любые возможные оценки.
Одна только библиотека стоит королевской казны в какой
угодно земной валюте. В ней можно обнаружить рукописи на всех языках и даже некоторые
документы из прославленной древней библиотеки Александрии, которая сгорела
много веков назад, а также из библиотек мучеников-катаров, чьей культуры больше
не существует. Есть там и древнеегипетские тексты, и археологи с радостью пошли
бы на убийство, лишь бы взглянуть на них одним глазком. Имеются и бумаги,
написанные представителями нескольких типов сверхъестественных существ, включая
вампиров. В этих архивах хранятся письма и документы, написанные мной самим.
Ни одно из этих сокровищ меня не интересует. Они меня
никогда не интересовали. Бывало, конечно, что в более игривом настроении я
тешил себя идеей вломиться в подземелья и забрать несколько старых реликвий,
принадлежавших бессмертным, которых я любил. Я знаю, что эти ученые забрали
брошенные мной когда-то вещи: содержимое парижских комнат конца прошлого века,
книги и мебель из моего старого дома на тенистой улице Садового квартала, под
которым я проспал несколько десятилетий, не имея ни малейшего представления о
том, кто ходит по прогнившему полу над моей головой. Бог знает, что еще они
спасли от прожорливого времени.
Но мне не было дела до этих вещей. Пусть оставляют себе все,
что сумели вызволить.
Меня интересовал Дэвид, Верховный глава ордена, ставший моим
другом с той давней ночи, когда я, действуя импульсивно, бесцеремонно проник
через окно в его личные комнаты на четвертом этаже.
Как храбро и достойно повел он себя в ту ночь! И как же мне
нравилось смотреть на него – на высокого мужчину с глубокими морщинами на лице
и отливающей металлом сединой. Я подумал еще, может ли обладать подобной
красотой человек молодой. Но самым главным было то, что он знал меня, знал, кто
я такой.
«Вы хотите получить Темный Дар?.. Стать одним из нас… Если
бы я согласился…»
«Я бы его не принял даже через миллион лет… Я никогда не
передумаю…» – ответил тогда он.
Его убеждения остались непоколебимыми. Но его завораживало
само мое присутствие, и этого он утаить не мог, хотя с того самого первого раза
прекрасно закрывал все другие свои мысли.