Джек Ричер, или Поле смерти - читать онлайн книгу. Автор: Ли Чайлд cтр.№ 107

— Это моя сестра, — сказал старик-парикмахер. — Вы ее разбудили своей болтовней.

Шагнув к старухе, он заговорил прямо ей в ухо.

— Вот тот парень, о котором я тебе рассказывал.

Подняв взгляд, старуха улыбнулась. Мне показалось, из-за туч выглянуло солнце. На мгновение, я увидел красоту, которой эта женщина обладала давным-давно. Она протянула руку, я ее пожал. Словно прикоснулся к тонким проволокам в мягкой, сухой перчатке. Старик-парикмахер оставил нас одних. Уходя, он задержался рядом со мной.

— Спроси ее о нем.

Он закрыл за собой дверь. Я не выпускал руку старухи. Присел рядом на корточки. Она не пыталась высвободить свою руку, лежавшую высохшей коричневой веточкой в моей лапе.

— Я плохо слышу, — сказала негритянка. — Тебе придется нагибаться к самому уху.

Я склонился к ней. От нее пахло как от высохшего цветка. Как от увядших лепестков.

— Так слышно? — спросил я.

— Хорошо слышно, сынок.

— Я спрашивал у вашего брата насчет Слепого Блейка.

— Знаю, сынок. Он мне говорил.

— Он сказал, вы его знали, — произнес я старухе прямо в ухо.

— Конечно, знала. И очень хорошо.

— Вы не расскажете о нем?

Она печально посмотрела на меня.

— А что рассказывать? Его уже так давно нет в живых.

— Каким он был?

Старуха не отрывала от меня взгляда. Ее глаза затуманились. Она вернулась назад в прошлое, на шестьдесят, семьдесят лет.

— Он был слепой.

Некоторое время она молчала. Ее губы беззвучно дрожали, на жилистом запястье сильно стучал пульс. Старуха повела головой, словно пытаясь услышать доносящиеся издалека слабые отголоски.

— Он был слепой, — повторила она. — Но он был замечательным парнем.

Ей было больше девяноста лет. Она была ровесницей двадцатого века. Поэтому она обратилась к тому времени, когда ей было лет двадцать-тридцать. Не к своему детству. Она вспоминала молодость. А Блейк был для нее замечательным парнем.

— Я пела, — продолжала старуха, — а он играл на гитаре. Знаешь, такое старое выражение: «он играл на гитаре, как будто звонил в колокольчик»? Вот так я говорила про Блейка. Он брал свой старый инструмент, и ноты извлекались быстрее, чем их можно было спеть. Каждая звучала маленьким серебряным колокольчиком, зависала в воздухе. Так мы играли и пели всю ночь. Утром я вела Блейка на лужайку, и мы садились под каким-нибудь старым тенистым деревом, снова пели и играли. Просто потому, что нам нравилось. Просто потому, что я умела петь, а он — играть на гитаре.

Старуха вполголоса промурлыкала пару нот. Ее голос оказался на октаву ниже, чем можно было ожидать. Она была такой тонкой и хрупкой, что я думал услышать высокое, срывающееся сопрано. Но старуха запела низким, грудным контральто. Я попытался вернуться вместе с ней в далекое прошлое и представил их с Блейком на зеленой лужайке. Сочный аромат полевых цветов, ленивое жужжание насекомых, а двое молодых людей сидят под деревом, поют и играют на гитаре, радуясь жизни. Исполняют те гневные, непокорные песни, за которые я так любил Блейка.

— Что с ним случилось? — спросил я. — Вы знаете?

Старуха кивнула.

— Это знают два человека на всем белом свете. Я одна из них.

— Вы мне не расскажете? В общем-то, я именно за этим и приехал сюда.

— Шестьдесят два года, — сказала она. — Шестьдесят два года я не говорила об этом ни одной живой душе.

— А мне вы расскажете?

Старуха кивнула. Печально. Ее старческие глаза затуманились слезами.

— Шестьдесят два года, — повторила она. — Ты первый, кто спросил меня об этом.

Я затаил дыхание. Ее губы дрожали, рука, зажатая в моей руке, тряслась.

— Он был слепой, но очень живой. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Живой. Подвижный, жизнерадостный. Всегда улыбающийся. Энергия из него била ключом. Ходил быстро, говорил быстро, постоянно в движении, на лице все время обаятельная улыбка. Однажды мы вышли из клуба, здесь, в этом городе, и шли по тротуару, болтая и смеясь. На улице больше никого не было, кроме двух белых, шедших нам навстречу. Мужчина и мальчик. Увидев их, я соскочила с тротуара, как нам и предписывалось поступать. Встала в грязь, пропуская их. Но бедняга Блейк был слепой. Он их не увидел. Налетел на мальчишку. Мальчишке было лет десять-двенадцать. Блейк столкнул его с тротуара. Белый мальчишка ударился головой о камень и заорал благим матом. С ним был его папаша. Я его знала. В нашем городе он был большой важной шишкой. Мальчишка кричал, не умолкая. Требовал, чтобы его папаша наказал ниггера. Папаша вышел из себя и набросился на Блейка. Принялся колотить его своей палкой. С большим серебряным набалдашником. Он бил беднягу Блейка до тех пор, пока не раскроил ему голову словно лопнувший арбуз. Забил его до смерти. Затем он взял мальчишку и повернулся ко мне. Заставил набрать воды из корыта, из которого поили лошадей, и смыть с его трости волосы и мозги бедняги Блейка. Приказал никому не говорить о случившемся, пообещав в противном случае убить и меня. Поэтому я спряталась и дождалась, пока прохожие нашли тело бедняги Блейка. Тогда я тоже стала голосить вместе со всеми. До сего дня я не обмолвилась об этом ни одной живой душе.

Большие слезинки, наворачиваясь на глаза, медленно стекали по высохшим щекам. Протянув руку, я осторожно вытер их. Взял старуху за обе руки.

— Кто был этот мальчишка?

— С тех пор я постоянно встречаюсь с ним. Каждый божий день я вижу его мерзкую ухмылку и вспоминаю беднягу Блейка, лежащего на земле с раскроенной головой.

— Кто он? — повторил я.

— Это произошло случайно. Бедняга Блейк был слепой. Он сбил мальчишку не нарочно. Тому незачем было так вопить. Он был уже достаточно взрослым. Он нарочно так кричал.

— Кто это был? — снова спросил я.

Повернувшись, старуха посмотрела мне прямо в глаза. Сказала тайну, которой было уже шестьдесят два года.

— Гровер Тил. Он вырос и стал мэром, как и его папаша. Мнит себя хозяином мира, но на самом деле он просто капризный мальчишка, из-за которого убили моего беднягу Блейка — просто так, потому что он был слепой и чернокожий.

Мы сели в черный «Бентли» Чарли, стоявший в переулке за парикмахерской. Все молчали. Я завел двигатель, развернулся и поехал на север, не зажигая фар, медленно. Большой темный седан катился в темноте, словно ночное животное, покинувшее логово. Словно большая черная субмарина, отходящая от причала и погружающаяся в ледяную воду. Я выехал из города и остановился, не доезжая до полицейского участка.

— Мне нужно оружие, — сказал Финлей.

Мы пробрались через развороченные входные двери. «Бентли» Хаббла стоял в дежурном помещении, неподвижно застыв в полумраке. Передние шины спустили, и машина осела на капот. Сильно пахло бензином. Наверное, бензобак оказался пробит. Крышка багажника вздыбилась вверх, так как весь зад был смят. Хаббл даже не взглянул на свою машину.