Благодетельница - читать онлайн книгу. Автор: Елена Модель cтр.№ 5

– Мама?

– Чья мама? – удивилась Мария Петровна. – Моя? Да какая же она мне мама? Она меня всего на десять лет старше.

Тут Зинка подошла поближе и, быстро смекнув, что происходит, сделала глубокий реверанс.

– Здрасьте, – кокетливо проговорила она. – Ты, Марусь, где такого раздобыла? А?

– Ты иди, Зин, иди. Смотри-ка, весь борщ на пол вылила.

– Ой! – Зинка взвизгнула и понеслась за тряпкой.

Мария Петровна подтолкнула гостя и дочь в сторону комнаты, а сама отправилась в ванную, закрывшись на задвижку. Над раковиной зияла половина тусклого зеркала, сколотого наискосок и засиженного временем, как мухами. В нем отражалась тесная и глубокая, как колодец, ванная комната. Высокий потолок кудрявился облупившейся масляной краской и опадал, как дерево отжившим листом. Чуть ниже – окно, которому нельзя придумать иного применения, как только подглядывать из туалета в ванную. Стены обвешаны чужими шайками, терками для стирки белья. Мария Петровна внимательно всматривалась в мутную глубину зеркала. А все эти предметы с таким же вниманием смотрели на нее, будничные и страшные в своем глубокомысленном отчаянии.

«Боже мой, как здесь темно и жутко, – подумала Мария Петровна, впервые ощутив безысходность своего существования. – Сорок девять лет, почти пятьдесят, осталось-то совсем ничего, а я даже ни разу ничего не ждала. А чего ждать среди вот этого хлама? А я же молодая хорошенькая была, и мужчины на меня заглядывались. Куда все подевалось? И быстро-то как!» В ней лениво шевельнулось и робко попросилось наружу чувство, похожее на протест. «В западне я, в западне, – с ускорением думала Мария Петровна. – В клетке меня закрыли и думают, что не выберусь. А я вот возьму и…» Все так же глядя в зеркало, она еще раз гневно обвела комнату взглядом и вдруг наткнулась на свое отражение.

– Господи, страх-то какой, – ужаснулась она. Волосы слиплись, заплаканные припухшие веки стянуты застывшей грязью, а на кофту и вовсе смотреть противно. Мария Петровна с отвращением провела рукой по зеркалу. Широкие влажные следы пальцев на глазах испарялись, превращаясь в узенькие полоски. – Вот так…

Комната в зеркале, вместе с отражением Марии Петровны, была перечеркнута. И чувство протеста задохнулось сразу и без боли. «На кого злюсь? – с безразличием подумала она. – Я же от этого всего ничем, ну ничем не отличаюсь. От ведра вот от этого или от швабры. Вон она стоит, такая же грязная и ободранная. И будет стоять в этом углу всегда, потому что там ее место. И интерес у нее к жизни примерно такой же, как у меня, только она умнее, потому что смирилась». – Размышляя таким образом, она включила душ. В высокой железной трубе грозно заурчала поднимающаяся кверху вода. Мария Петровна свалила в кучу перепачканную одежду и, с трудом перекинув через высокий край ванны поврежденную ногу, встала под горячий душ. Вода обрушилась шипящим потоком и стала медленно размывать чувство страха и безысходности. Мария Петровна с наслаждением подставляла под воду лицо, руки, живот.

– Ой, как хорошо! – постанывала она. – Ой! – И крутилась под душем то вправо, то влево. Потянулась к своей полке, достала кусочек зеленого мыла. Хрупкая пена взбухала на теле дрожащими бугорками. Мария Петровна смывала ее ладонями и чувствовала, как под пальцами расправляется упругая и гладкая кожа. «А для пятидесяти я еще вполне ничего», – подумала она, глядя на стройные ноги и высокую грудь с розовым, похожим на кнопочку соском. Она с наслаждением гладила себя по скользкому от мыла и воды телу, как будто впервые за много лет заметила, что тело это ее. И что это не просто живот, бедро или грудь, а что все это мягкое, трепетное, полное жизни. И опять какое-то новое, незнакомое чувство слегка шевельнулось и застыло где-то внизу живота.

В дверь постучали.

«Да что же это мне какая-то чушь в голову лезет», – с раздражением подумала Мария Петровна и сорвала с крючка вафельное полотенце.

– Мам, это я, Наташа, открой!

Дочка проскользнула в приоткрытую дверь.

– На, мам, оденься. – Она положила на табурет аккуратно сложенную одежду.

– Ну, что он там? – поинтересовалась мать.

– А он такой дядька простой оказался, – отозвалась Наташа. – Сидит с Колькой, старые фотографии смотрит и все время смеется.

– Его бы угостить надо. Он меня прямо от беды спас.

– А ты принесла что-нибудь?

– Да в том-то и дело, что нет. Я на Красной площади шлепнулась. Он меня подобрал. А все продукты так и остались в луже. Нехорошо мне было, знаешь. Ну ладно, что делать. Чайник хоть поставь, а я сейчас приду.

4

– А мы уже познакомились, – радостно воскликнул зять, когда Мария Петровна вошла в комнату. Она несла в руках огромный заварочный чайник с красными петухами на золотом фоне. – Его Куртом зовут.

– Курт, Курт, – воскликнул гость и весело закивал головой.

Мария Петровна стала разливать чай в расставленные дочкой чашки.

– Ты – Маша, – вдруг произнес Курт и ласково похлопал Марию Петровну по руке. Она удивленно взглянула на зятя.

– Это я его научил, – самодовольно произнес Николай. – Он пытался сказать Мария Петровна, так чуть язык не сломал, ну, я над ним сжалился и разрешил тебя Машей называть. Ничего?

– Ничего, – согласилась Мария Петровна. – Давайте чай пить. Вот только к чаю ничего нет, кроме печенья. – Она придвинула хрустальную вазочку с темно-коричневым печеньем поближе к гостю.

– Соседи, можно? – послышалось из-за двери.

– О Господи! Зинку нелегкая принесла! – простонала Наташа. – Она к этому времени, небось, совсем лыка не вяжет!

Но Зинка оказалась в прекрасной форме. Не пьяная, а лишь слегка навеселе. Она навела порядок в своем туалете и теперь выглядела торжественно и строго.

– Я смотрю, гости у вас, – пролепетала она, стоя в дверях и пряча за спиной руку, – так я вам здесь кое-что закусить принесла.

Она решительно шагнула вперед и поставила на стол раскрытую, но еще не початую двухкилограммовую банку черной икры. Икра лоснилась драгоценным блеском, свежая и аппетитная, распространяя аромат сытости и богатства. Курт уставился на банку с таким неподдельным изумлением, что Зинка самодовольно заулыбалась, а Мария Петровна смущенно сказала:

– Ну зачем ты, Зин! У нас и хлеба-то нет.

– А вот так, – гордо ответила Зинка. – Пусть знают, как советские люди живут. А хлеб я сейчас принесу и масло тоже.

Зинка рысцой побежала к двери. Через две минуты на столе появился армянский коньяк, хлеб, осетрина горячего копчения. Довольная произведенным эффектом, Зинка доставала из алюминиевого тазика, используемого как тара, один деликатес за другим. Заставив таким образом стол, она открыла коньяк.

– Ну, Наташ, чего стоишь, давай рюмочки, тарелки там, ножики, пировать будем, – приказала она и уселась на стул рядом с гостем. Онемевшие от изумления соседи не двигались.