Благодетельница - читать онлайн книгу. Автор: Елена Модель cтр.№ 43

– Что ты делаешь у меня дома? – поинтересовалась Света, с удивлением отметив, что ненависти к подруге никакой нет.

– Пасу твоего ребенка.

– А где Маргарита?

– Сбежала.

– А Даниель дома?

– Нет, и Маши тоже нет.

– Хорошо, я позвоню попозже.

Света положила трубку. Нет, все же, что она там делает? Страшная догадка сжала сердце. Господи! Неужели он… Ужас, холодный и липкий, как жидкая глина, залепил ее душу. Все было ясно: Марина, воспользовавшись отсутствием подруги, окончательно заняла ее место. Окончательно – значит навсегда.

В дверь звонили давно и настойчиво, но Света, словно окаменев, не двигалась с места.

В нижнем зале старого «Националя» было почти пусто. Обслуга скучала в ожидании денежных клиентов, а на дверях, уныло развесив усы, стоял швейцар, прямо под вывеской «мест нет». Несколько столиков были заняты завсегдатаями, пред которыми гнули сытые шеи наглые официантки. В «Национале» царила непривычная для Москвы атмосфера благополучия и барства. В углу, напротив огромного пыльного зеркала, обедала молодая женщина в сопровождении человека очень интересной наружности. Его лицо напоминало скульптурные изображения римских воинов – широкие морщины вдоль лба, нос с горбинкой, коротко стриженые волосы, борода, очень мускулистые плечи и крепкая шея. Несмотря на то что он был почти в два раза старше своей спутницы, было видно, что это пара. Они оба с почтением и интересом слушали человека преклонного возраста, наверняка давно перешагнувшего за отметку семьдесят. Его манера говорить, громкий голос, жестикуляция уже давно привлекали внимание посетителей, но, похоже, мужчину это обстоятельство нисколько не волновало, и он продолжал рассказ, как будто находился у себя дома. Звали его Петро. Это был человек небольшого роста, очень хилого телосложения, с хитринкой довольного своим остроумием одессита в голосе. И говорил он с легким одесским акцентом. Нужно было немного наблюдательности, чтобы заметить в его облике нечто настораживающее. Скорее всего, это было неуловимое с первого взгляда несоответствие, некое нарушение гармонии между мягкой отеческой улыбкой и выражением глаз, вернее, отсутствием какого-либо выражения. В них было только холодное безразличие и жуткая пустота. Он сидел на стуле, широко развалившись, как бы пытаясь занять крошечным телом как можно большее пространство, и вел повествование. Петро говорил не как рассказчик, а как учитель или проповедник.

– Да, жизнь надо любить, – продолжал он начатую мысль, – а любить ее нужно учиться. Это и есть самое трудное. Вот у меня это получается. Я вообще себя самым счастливым человеком в Москве считаю. А что, все у меня есть. Жена золото. Она у меня такая спокойная, вот если завтра здесь упадет атомная бомба, она посмотрит и спросит: «Что упало?» Удивительная женщина. Я иногда ее приласкаю, она ведь уже старая, никто другой этого не сделает, а я сделаю, и ей приятно. Потому что хорошее ценить умею. А иной раз глядишь на человека – все ему дано, все, о чем только мечтать можно, а он все мается, потому что на жизнь не с той стороны смотрит. Ракурс у него не тот. Вот взять, к примеру, моего сына…

В этот момент к столику, не торопясь, подошла официантка и принялась расставлять закуски. Петро взял в руки мисочку со свежими овощами, поставил ее на край стола и сказал:

– Я же просил помидоры и огурцы целиком, нерезаные.

– Все равно же резать будете, – смутилась официантка.

– Я сказал, целиком. – Петро как бы зацепился за нее взглядом. – И луковицу…

Официантка трусливо засуетилась и мгновенно исчезла на кухне. Уже через минуту к столу были доставлены целые овощи.

– Вот умница, – похвалил Петро и ласково потрепал ее по заду.

– Так вот, – продолжал он. – Мой сын Боря… Нет, я ничего не хочу сказать, у меня самый лучший сын на свете. Образованный, умница. Он у меня доктор, людей лечит. А жить не любит. То есть он пожить не против, особенно если неплохо, но вкуса у него к этому нет. Я ему говорю: «Боря, жизнь – замечательная вещь». А он: «Да ну, скучно». Я вас спрашиваю: что ему должно быть скучно? У него жена красавица, хохлушка. Вообще я вам скажу, что красивее хохлушек на свете никого нет. Если не дай бог чего, так я скорее его из дому выгоню, а невестку свою в обиду не дам. Она хозяйка, умница. А дочку ему какую родила! Гений, чистый талант. Она, если захочет, кого угодно вокруг пальца обведет. Пока на мне тренируется. Я ее прошу: «Внученька, сыграй на пианино». А она: «Пожалуйста, за каждую пьесу по рублю». Приходится платить. – Петро, довольный, рассмеялся.

Женщина сидела напротив Петро и, опершись подбородком о правую руку, внимательно его слушала. Было видно, что рассказ, да и сам рассказчик, ужасно занимают ее. Это была молодая особа лет двадцати пяти. Она относилась к категории женщин, привлекательность которых совершенно невозможно объяснить. На таких женщинах не останавливается взгляд, но, заметив ее, хочется смотреть, не отрываясь. Было в ее облике что-то шокирующее, как будто она сама для себя изобрела совершенно особые правила разговора и жестикуляции, которые напоминали какой-то непрерывный танец. Даже поза, в которой она сидела за столом, казалась застывшим балетным па. Как бы подавшись всем корпусом вперед, женщина напряженно всматривалась в собеседника, боясь пропустить малейший жест.

Дослушав до конца очередную фразу, Катя, так звали женщину, извинилась, сказала, что ей нужно выйти, что провожать ее не надо. Голос у нее оказался низким и тоже с какими-то странными, как будто выдуманными интонациями. Она пошла по коридору между столиками. Петро обернулся, чтобы разглядеть ее фигуру, и вместе с ним обернулись большинство мужчин, сидящих в зале. Она шла, как бы балансируя меж столиками и плавно покачиваясь, высокая и очень стройная.

– Ты где такую взял, Андрюша? – спросил Петро друга.

– На Горького, месяц назад познакомился.

– Хороша, ничего не скажешь. Поделись?

– Нет. Этой не поделюсь.

– Ну, не сейчас, потом, когда надоест.

– А она мне не надоест. Я вот женюсь на ней.

– Ну, женись, женись. Ты хоть видел, как она на меня смотрит?

– Да, – задумчиво произнес Андрей. – На этот ее взгляд все ловятся. Но ты особо не обольщайся. В принципе он ничего не значит. Она иногда даже женщин с толку сбивает, так что они черт-те чего начинают думать.

– Точно, глаза у нее какие-то сумасшедшие, как будто сейчас колдовать начнет.

В этот момент Катя подошла к столу, а следом за ней официантка. Тарелки с горячим дымились на ее руке.

Все принялись за еду. Ела Катя так же сосредоточенно, как слушала, как будто решала какую-то важную задачу.

Петро аккуратно разрезал все, что было на тарелке, и больше ни разу ни до чего не дотронулся. Выражение лица его ни на минуту не менялось. Казалось, он был очень доволен.