Кубинское каприччио - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев cтр.№ 46

– Да. Я стараюсь находить преступников, которые нарушают заповеди Бога и человеческие законы.

– Какие заповеди Бога они нарушают? – спросил третий старик, возможно, приехавший из Хачмаса.

– Не убей и не укради. Тех, кто их нарушает, преследует закон. Эти заповеди есть и в ваших священных книгах, отцы, – в Торе, в Библии, в Коране. Во всех священных книгах. Но люди перестали бояться Бога и не исполняют человеческих законов. Тогда приходится их находить и наказывать.

Они переглянулись.

– Кто ты такой, что присвоил себе это право? – спросил первый. – Ты не Ангел Смерти и не Бич Божий. Почему ты считаешь себя вправе помогать Ему карать и миловать виноватых?

– Я заработал это право своим тяжелым трудом. Если посчитать, сколько подобных типов я вычислил для наказания, получится очень большое число.

– И ты никогда не ошибался?

– Конечно, иногда ошибался. Но намеренно я ошибок не делал никогда.

Фатьма внесла чай, расставила вазочки с вареньем, сладости, нарезанные дольки лимона. Старики снова переглянулись.

– Что в твоем понимании есть Истина? – уточнил третий. – Как ты ее понимаешь и принимаешь?

– У каждого своя Истина. Но есть нечто единое, что нас объединяет. И это те заповеди, которые должны соблюдать люди.

– Тогда что есть Ложь? – спросил первый.

– Все, что противоречит Истине. Или служит Злу.

– Ты умеешь мыслить, – похвалил его второй. – А кому ты сам поклоняешься? Только Истине? Или ты веришь в свой Разум больше, чем в Небесный? Кому ты сам поклоняешься, создавая себе кумиров?

– Не создаю. Мой разум несовершенен, но мой дух трудно сломить. Я служу Истине и верю в Разум. В любой Разум – Космический, Вселенский, Галактический и в собственный.

– Нам говорили, что ты родился в этих местах, – сказал третий, – это правда?

– Не здесь. В столице.

– Значит, мы твои земляки, – продолжал третий. – Тогда скажи нам: во что ты веришь? Милосердие или достойное воздаяние, карающий меч правосудия или божья кара. Что тебе ближе?

– Достойное воздаяние, – почти не думая, ответил Дронго, – я помню Конфуция. Он сказал: никогда не плати за зло добром, иначе чем ты заплатишь за добро. Плати за добро добром, а за зло по справедливости. Достойное воздаяние, – повторил он.

– Ты жесток, – сказал первый, – в тебе нет сострадания.

– Я могу сострадать овцам, но не волкам. Для них в моем сердце нет места милосердию.

– А овцам ты часто сострадаешь? – спросил второй.

– Я стараюсь защищать их. Но не всегда получается.

– Ты сам как волк-оборотень, – задумчиво произнес третий, – ты пробираешься в стаю хищников и там наносишь свои удары один за другим. И ты уже попробовал крови. Тебя нельзя будет остановить, а только посылать против новой стаи волков.

– В мире они еще не перевелись, – поднял голову Дронго, – значит, я буду таким оборотнем, пока не истреблю последнего из волков.

– Ты взял на себя тяжкую миссию, – вздохнул первый старик, – и путь твой будет усыпан шипами и слезами. И никто не скажет тебе спасибо. Ни овцы, отданные на заклание, ни волки, которых ты так легко убиваешь. Никто тебя не поблагодарит. Это ты понимаешь?

– Я готов к этому. Мне не нужна благодарность. Я всего лишь делаю свое дело. Очищаю мир от волков.

– Мы пришли увидеть тебя, – сообщил второй, – и попытаться понять – кто ты такой. Теперь мы знаем, кто ты.

– Волк-оборотень, – усмехнулся Дронго.

– Хуже. Ты волк-одиночка. Тот самый хищник, который сам может порезать стадо овец. Или стадо волков. У тебя нет никаких законов и правил, порядков и запретов. Ты сам себе закон и запрет. Будь осторожен. Гордыня может привести тебя совсем в другое место.

– Я вас понимаю.

– Но если Бог будет в твоем сердце, ты исполнишь свою миссию до конца. В этой жизни тебе не будет покоя. Ни на земле, ни в небе, ни под землей. Может быть, в другой жизни. Но мы не можем тебе этого обещать. Ты нарушаешь много других заповедей и законов, и впереди у тебя возможен черный мрак.

– Я к этому готов, – он хотел еще что-то сказать, но почувствовал, как глаза закрываются, голова тяжелеет и он уже не в силах противостоять собственной сонливости. Когда он открыл глаза, рядом никого не было. Он сидел за длинным пустым столом. Дронго поднялся и прошел на кухню. Фатьма готовила ужин. – Фатьма, – тихо спросил он, – сюда кто-нибудь приходил?

– Нет, – ответила она, – никто из людей к нам не заходил.

– Понятно. Значит, мне все приснилось. – Он повернулся, чтобы выйти, и только тогда смысл сказанного Фатьмой дошел до его сознания.

– Людей не было, – мрачно повторил он, – может, приходил кто-то другой.

Она взглянула на него и ничего не ответила. Он вышел в столовую, прошел в гостиную и сел за тот самый стол. Вот и гадай теперь. Тебе приснилась эта встреча или она была на самом деле? Он не успел додумать эту мысль до конца, как услышал шум в коридоре. В гостиную прошли Борис Измайлов и Зинур Марчиев. Оба были в мрачном настроении и не готовы к долгим разговорам. Дронго понимал состояние обоих. Они вернулись из дома Хуршиды, где им пришлось выслушать много нареканий в свой адрес. Если в доме мужчины убивают его родственницу, а он не может ее защитить, то как он смеет называть себя мужчиной. Никто не скажет этого прямо в лицо, но каждый об этом будет думать. И позор ложится на всех мужчин, которые были в доме.

Дронго знал много легенд, рассказывающих о правилах чести. Когда один «кровник» уезжал в дальние страны, он привел свою жену к другому «кровнику». Они убивали чужие семьи ровно сорок лет. Но никто и никогда не стрелял в спину, не убивал женщин и детей. Строгие правила такой войны диктовались честью обоих родов. Но «кровник» привел свою жену и попросил разрешения у своего заклятого врага оставить ее в этом доме. «Кровник» хорошо знал, что его враг – человек чести и в таком убежище его жене ничто не грозит.

Борис тяжело уселся на стул, шумно вздохнул.

– Хорошо, что сегодня прилетает Асиф. Трудно быть старшим в семье, исполняя все его обязанности.

– Иса поехал за ним, – вспомнил Дронго. – Что там говорили?

– Они считают Хуршиду почти мученицей, – сообщил Борис, – и если так пойдет дальше, то уже через несколько дней они причислят ее к лику святых. Что у вас?

– Звонили из Баку. Разносчик газет оказался прав. Старик был иностранцем, грузином. Но это не Мильман.