Карта императрицы - читать онлайн книгу. Автор: Елена Басманова cтр.№ 36

— Не забуду, — машинально ответил доктор, пытаясь усмотреть на крыльце фигуры Брунгильды Николаевны и Ильи Михайловича. Сердце его сжималось, он чувствовал себя внезапно осиротевшим.

Доктор взял саквояж, расплатился с хранителем и почти бегом устремился прочь из дворца в пахнущий весенней влагой парк.

Брунгильда Николаевна с надменным и гордым видом восседала в коляске, крепко сжимая правой рукой белую лакированную ручку раскрытого зонтика. Рядом с ней, облокотясь на край дверцы, стоял Илья Михайлович Холомков: солнечные апрельские лучи играли на его русых с прозолотью волосах, густыми прядями спускающихся с затылка на воротник белоснежной рубашки, выглядывающей из сюртучного ворота.

Мура, зардевшись, спустилась по дощатому настилу и поднялась в экипаж.

Напротив нее уселся поджавший губы доктор Коровкин, правой рукой он опирался на свой неизменный саквояж.

— Трогай, братец! — крикнул извозчику Холомков и, сделав шаг назад, послал дочерям профессора Муромцева воздушный поцелуй.

Доктор Коровкин молча смотрел на девушек — кто из них обернется? Мура и Брунгильда сидели, опустив глаза и вцепившись в свои зонтики.

— Надо предложить Роману Закряжному написать с господина Холомкова Париса, — пробормотала в смущении Мура.

— Неплохая идея, — издевательским тоном одобрил доктор Коровкин, увидев блуждающую улыбку Брунгильды, — к юбилею города Троя… Не знаете, Мария Николаевна, когда юбилей?

Мура чувствовала себя виноватой — как же такое могло случиться? Почему при виде Ильи Михайловича она совсем потеряла голову? В чем секрет его магнетических глаз? Почему одно только его присутствие вызывает сладкое волнение и заставляет забывать обо всем на свете, в том числе и о милом Климе Кирилловиче?…

— Прежде, чем мы поедем домой, — сказала неожиданно Брунгильда, — я хотела бы заглянуть в гостиницу Лихачева — выяснить, как чувствует себя мистер Стрейсноу. Вы не возражаете?

Доктор Коровкин и Мура не возражали, и Клим Кириллович велел извозчику, облаченному в неизменный темно-синий армяк, подпоясанный красным кушаком, следовать на Фонтанку. Возле гостиницы Лихачева Клим Кириллович, не выходя из коляски, попросил швейцара выяснить, находится ли в своем номере мистер Стрейсноу? Швейцар кликнул посыльного, и подросток в красно-зеленой тужурке с блестящими позолоченными пуговицами скрылся в глубине здания. Через несколько минут мальчишка сообщил, что мистер Стрейсноу заперся в своем номере и велел никого не принимать. И, получив из рук доктора Коровкина монетку, шепотом добавил: говорят, всю ночь гулял, вернулся под утро.

Клим Кириллович велел извозчику трогать. Компания проехала по Невскому, стараясь углядеть в облике безмолвного красного Аничкова дворца печальные изменения, произведенные вчерашним пожаром, но все было как всегда, оцепление вокруг сада было снято. Впрочем, вдоль чугунной решетки, украшенной позолоченными двуглавыми орлами, ходил городовой с блестящей бляхой на груди, с шашкой и наганом.

Когда молодые люди вошли в квартиру Муромцевых, их встретили оживленная горничная Глаша, сияющая радостью Елизавета Викентьевна и Полина Тихоновна. Но, самое главное, в гостиной их ожидал посвежевший, без всяких следов дорожной усталости, сам Николай Николаевич Муромцев: вопреки первоначальным планам, торопясь к семье, он не стал задерживаться в Варшаве, а посему нагрянул домой сюрпризом.

Мура и Брунгильда бросились к отцу и стали его целовать и тормошить.

— Ну, довольно, довольно, баловницы, — рокотал Николай Николаевич, — знаю, что соскучились, и мне вас не хватало, привез вам гостинцы, скоро получите.

Потом мужчины с чувством пожали друг другу руки и обнялись.

— Все бока отлежал в дороге, — пожаловался профессор, — а что еще делать? Читать невозможно даже в очках — такая тряска, и железный лязг лезет в уши… Он и убаюкивает. Спал столько, что, боюсь, сегодня не засну. А режим восстановить надо — завтра на службу. Нет ли у вас, Клим Кириллович, какого-нибудь сильного снотворного?

— Но снотворное вредно для здоровья, — предупредил доктор Коровкин.

— Знаю, знаю…

— Хорошо, — согласился доктор, — сейчас достану из саквояжа хлоралгидрат.

Он сходил в прихожую, принес саквояж и, водрузив его на шестигранный столик, открыл.

Лицо Клима Кирилловича вытянулось, щеки залила мертвенная бледность, рот приоткрылся… С минуту он смотрел в зев раскрытого саквояжа, затем перевел взгляд на Муру.

Мария Николаевна сорвалась с места, подбежала и, заглянув внутрь саквояжа, ахнула: на дне его лежал сложенный в несколько раз холст, а тот небольшой фрагмент, что открывался взору, был украшен золотым крестом и золотыми буквами: ДОНСК…

Профессор Муромцев, медленно наливаясь пунцовой краской, стоял посреди гостиной и наблюдал за царящей вокруг него суетой — бедная горничная Глаша металась от одного к другому и предлагала на выбор валериановые капли и бром… Побледневшая Елизавета Викентьевна, схватившись за сердце, сидела на широком плюшевом диване, а расположившаяся рядом Полина Тихоновна застыла с выражением ужаса и любопытства на лице. Мура и Брунгильда, не отказавшиеся от валерианки, притулились на стульях. Доктор Коровкин принял бром. По воздуху плыли густые волны приторно сладкого запаха лекарств…

— Итак, — разомкнул уста профессор, — я вижу, у вас тут в мое отсутствие произошло немало интересного. Что это?

Он бесстрашно подошел к саквояжу, взглянул в его нутро и перевел недоуменный взор на доктора:

— Вы позволите?

Доктор утвердительно мотнул головой.

Профессор решительно опустил руки в саквояж и вытащил оттуда холщовый сверток. Он осмотрел его, покачал на руках, как бы определяя, соответствует ли вес объему, и спокойно положил свой трофей на стол. Надев очки, он склонился над столом, чтобы внимательно рассмотреть вещь, которая так напугала всех присутствующих.

— Что это? — спросил он, грозно обводя всех взглядом.

Собравшиеся в гостиной безмолвствовали. Повинуясь знаку хозяйки, благополучно выскользнула из комнаты Глаша.

Рассерженный профессор схватил свиток и стал его разворачивать. Однако он скоро понял, что поверхности стола не хватит, и, небрежно скомкав ткань, переместил ее на крышку черного рояля. Здесь холст удалось расправить целиком, хотя края его свисали до пола.

— Так-так, — протянул профессор, — очень интересно. Вижу, что это карта Российской империи. Хотя и странная… Откуда она у вас, доктор?

— Н-н-не з-з-зн-наю, — стуча зубами, ответил Клим Кириллович.

— А где ваши инструменты и лекарства? — поинтересовался Муромцев.

— Не знаю, — повторил доктор, — может быть, их украли и вместо них подложили эту ужасную карту.